— Как ты дога… — заговорил и сразу смолк Елисеев.

Он чуть было не сморозил очевидную глупость: в руках у сотрудника уголовного розыска был маленький букетик полевых цветов, которые так любила Лиза. Тут Шерлоком Холмсом быть не надо.

Они заранее договорились о встрече. Лиза была должна прийти в парк после того, как у нее закончится очередной урок.

— Лучше говори, какими судьбами? — нашелся Петр.

— Тебя нарочно искал.

— А что меня искать? Я все там же работаю, в губро. Зашел бы и спросил.

— Э! — засмеялся Федор. — К вам зайдешь и — не выйдешь. А я пока на вольных хлебах побыть хочу. Успею еще увидеть небо в клеточку.

— Не испытывай судьбу, Федя, — попросил Елисеев. — Я хоть сегодня и выходной, все равно нахожусь на службе.

— Арестовать меня хочешь? — вскинулся Глушков.

— Не хочу, а обязан. Не путай, Федор. Это разные вещи.

— Ты сказал, я тебя понял, — кивнул собеседник. — Знаешь, в тот день, когда ты из «Ми-халыча» меня выпустил, я о многом передумал, да и посейчас думать не перестаю. Надоело мне, как зайцу, от всех бегать, но и порвать пока с этой жизнью не могу. Здесь вход рупь, а выход червонец. А то и вовсе вперед ногами. Такие дела…

— Знаю, — сказал Елисеев.

— Ни хрена ты не знаешь! — тоскливо произнес Глушков. — Здесь как в волчьей стаей. Все бегут за вожаком, и каждый в любой момент готов его растерзать, как только тот даст слабину. А я сейчас вроде как за вожака стал, хотя и не собирался прежде.

— Доходили до меня такие слухи, — покачал головой Елисеев. — Быстро ты в рост пошел, Федя, только не там, где надо. Глядишь, у здешних урок и до генерала ихнего дослужишься. Эполеты тебе воровские на плечи наденут… Или что там у вашей братии: корону надевают?

— Брось, Петя! И без тебя тошно! Кто ж знал, что оно так завертится? — сердито бросил Глушков.

— А ко мне ты зачем сюда пришел — поплакаться о тяжелой бандитской жизни? Так я не полотенце…

— По делу я к тебе пришел. По делу и старой памяти. Помочь хочу, — сурово произнес Глушков.

— Даже так? — удивился Петр. — Неожиданно, что уж там…

Подумав немного, добавил:

— Глупо от помощи отказываться, конечно. Говори, Федя, я тебя внимательно слушаю.

— Ты вот о том, что наши слухи до тебя доходят, сказал. Так и нам кое-что из вашего круга известно.

— Даже не сомневаюсь, — сухо сказал Петр. — Хвастаешься?

Видать, не все в милиции и уголовном розыске держали рот за зубами. Кое-какие сведения, и порой весьма важные, уходили на сторону.

— Ни в коем разе! Ведомо мне, что ищите вы одного человечка, бывшего артиста. Фамилия его Судовский. По слухам, хорошо он вам нос натянул. Братца его вы поймали, а сам Су-довский от вас спетлял. Огородами, можно сказать, ушел, — не смог сдержать улыбки Глушков.

— Допустим.

— Да ладно! — чуть вальяжно протянул Федор. — Я ведь точно знаю, что у вас с ним было. Как он ногами вас пинал…

— Откуда знаешь? — насторожился сыщик.

— Да видел его на одной хазе[6]. Серьезно. Он там от вашего брата прячется. А вы из-за него нас частой гребенкой причесываете. В общем, многим нашим это не нравится. Житья, говорят, от милиции не стало. Хоть вешайся!