— Проживи с мое, Хаджи, — подмигнул Хельмер, а затем вскочил на ноги и направился к горам. На полпути он остановился и повернулся к Хаджару. — Чего сидим, генерал? Кого ждем? Королева Лета сама свой дворец на копье не поставит! Давай-давай. Пошевеливайся. Времени не так много, а у меня девственницы… могут перестать ими быть! И даже не из-за меня! Обидно будет… а когда я обижен, обычно умирают столь любимые тобой смертные.

— В каком смысле ты…

— Ой, да остынь, Хаджи… остынь, да? Забавный каламбур. В том смысле, что в этом приключении твоим спутником будет выступать сам Хельмер, Эмиссар Князя Тьмы, Повелитель Ночных Кошмаров, Любитель Девственниц, Странник Среди Ночных Горшков и… не спрашивай, откуда у меня эта регалия. История весьма неприятная, хоть и забавная.

Это был Хельмер, которого Хаджар знал. Болтливый, имеющий свои скрытые мотивы и жутко раздражающий одним своим присутствием.

И в любой другой ситуации Хаджар бы держался подальше от такого компаньона, но сейчас. Как бы не был весел демон, как бы не старался выглядеть, как прежде, но в его единственном глазу тлела тоска. Такая же, как во взгляде Бадура или как у самого Хаджара. Как у любого человека, переживающего душевную боль.

Спустя несколько минут снег уже припорошил следы человека и демона отправившихся в мир духов. История, что может статься лишь в легендах и балладах.

Завернувшись потуже в шубу-накидку, Хаджар посмотрел на небо. Почему-то раньше северное небо представлялось ему как нечто тяжелое, давящее на плечи серостью и хмуростью. И, наверное, так оно и было — просто в память возвращались забытые сцены снов о Городе.

Двести лет минуло с тех пор.

Хаджар уже не мог сказать точно, приснились ли ему самоходные повозки, едущие на энергии молний. Была ли каменная больница на вершине холма, с которой открывался вид на удивительный город, где постройки старины сочетались с металлом и стеклом новой эпохи.

Да и не важно это было.

Уже не важно.

Он смотрел на яркое, высокое небо, устланное мириадами звезд, среди которых вились разноцветные хвосты северного сияния. Оно переливалось изумрудом и рубином и колыхалось шелковым шлейфом на звездном ветру.

— У северян есть поверье, — Хельмер, забавно марширующий впереди и, казалось бы, вообще не ощущавший холода, насвистывал незнакомую Хаджару мелодию.

— Я должен спросить — какое? — едва ли не стуча зубами, спросил Хаджар. Он все еще был ранен и потому не мог в должной мере справляться с подступающим к нему холодом.

— Ну, было бы неплохо. Я тут хочу тебе историю рассказать, а тебе даже не интересно! А, между прочим, я без тени сомнения и капли бахвальства смею заявить, что знаю историй больше всех в этом сраном мире.

Хаджара всегда удивляла способность демона переходить с высокопарного, дворцового языка на брань, достойную портовых работников.

Хаджар поежился и спросил:

— Какое?

— Хорошо, что ты спросил, — как ни в чем не бывало, продолжил Хельмер. — Поверья северян гласит, что по этому сиянию над нашими головами их души находят путь к дому праотцов. И, говорят, что если найти гору, с которой проистекают эти реки света, то можно встретиться с родными и близкими.