МакКольм, долгое время неизвестно что себе думавший, порядком набычившись, подошел однажды к Финтану и с места в карьер сказал:

— Во время тектонического сдвига четыре миллиона лет назад, когда образовалось русло Аска.

— Что? — спросил Финтан.

— Край камня был отбит в результате того тектонического сдвига, — терпеливо повторил МакКольм. — А небольшой скол справа сбоку оставило копыто коня короля Георга IV, когда он охотился в этих местах. Ну, что скажете? Кто меня учил, что дикие камни, мол, не запоминают людей по именам? Что для них вся наша история — блошиная возня?

— Я пока еще ничему не учил вас, Фингалл, — с расстановкой сказал Финтан. — А что, хорошо Георга помнит?..

— Отлично помнит, — с жаром подтвердил шотландец. — И надеется как-нибудь хорошенько его споткнуть… если выпадет удобный случай.

— Да, ошибся, признаю, — сказал Финтан. — Редкий случай злопамятности.

— Ну, так я теперь вроде как у вас в учении? — сурово уточнил Фингалл, который за весь последний месяц, как ни бился, ни на йоту не продвинулся в английском.

…Словом, у всех хватало дел к тому времени, когда в школу пришло распоряжение Министерства о закрытии школы.

Распоряжение о закрытии школы выглядело как обычная гербовая бумага с печатью. В ней не было сказано ни слова о Змейке, но, тем не менее, глаза всех здравомыслящих людей обратились немедленно на него. Он как раз стоял неподвижно под сводами галереи, поставив правую ногу на низенькую скамеечку. Вокруг суетились хлебопечки, которые снимали с него мерку для обуви.

— А теперь, Тарквиний, вы отчитаетесь на педсовете о вашей работе с комиссией, — ядовито сказал Курои. — Видимо, это была большая и трудная работа.

— Позвольте я лучше сделаю на заседании научный доклад на тему «Об умственной деятельности Курои, сына Дайре», — не менее учтиво ответил Змейк, снимая ногу со скамейки.

Начались крики. Вдруг, посреди всеобщей сумятицы, Мерлин хлопнул себя по лбу.

— Можете топтать меня ногами! — заявил он. — Ничего, что я старейший преподаватель школы, не стесняйтесь. Где только была моя голова! Ведь триста пятьдесят лет у меня вылетал из поля зрения один простой очевидный факт! Собираем педсовет. Через три дня, на заре, все как один, в тронном зале!.. То есть не в тронном, а в этом… где изразцы починки требуют… где гобелены пятьсот лет не стираны… ну, вы меня поняли. Ай-яй-яй, какой стыд!.. Тарквиний, но вы-то как могли?.. Ведь я-то считал вас образцом… всего на свете! Пойдемте, у меня к вам серьезный разговор. Вон там, за углом. Да, и то, что вы шьете обувь дорожную, — это очень правильно. Вот эта вот обувь вам очень скоро пригодится.

Таким образом внеочередной педсовет был назначен на 14 мая, старый праздник начала лета, — именно на тот день, когда профессор Курои традиционно сражался с чудовищем.

— И вы приходите, — настойчиво сказал Мерлин Курои. — Не беспокойтесь вы об этом вашем чудовище. Я найду кому его препоручить. Вы куда нужней на педсовете, поверьте мне.

Курои был очень доволен. Собственно, он догадывался, что на замену ему будет послан Гвин-ап-Нудд, который страдал от подобного же циклического мифа, только со своим собственным чудовищем ему приходилось встречаться каждый год в начале января. «Одним чудовищем больше, одним меньше… ну что, в самом деле, считаться по мелочам?» — пробурчал Курои и позволил Мерлину уладить это дело. Он и сам чувствовал, что предпочитает сидеть на педсовете, где будет разбираться предательство Змейка, чем тыкать в это время клинком в омерзительную пасть.