— Эй, хозяева! Есть кто-нибудь внутри?! — Я постучал в окно почерневшего от времени деревянного одноэтажного дома. — Эге-гей! Выходи, сейчас экскаватор приедет! Снесут всё к «едреней фене» и фамилию не спросят!

На мой стук и голос из сеней высунулся заспанный мужчина неопределённого возраста. Волосы с проседью, средних размеров борода, из-за которой можно было дать её обладателю и сорок лет, и пятьдесят, и даже больше.

— Сносить дом не имеете права, — устало заметил мужчина необычайным для внешнего вида звонким голосом, затем он посмотрел мне в глаза, и пригляделся к чему-то над моей головой. — Заходи, — коротко бросил он.

Я тоже посмотрел, чего надо мной происходит, но кроме безучастного неба ничего не разглядел. Внезапно, какой-то неприятный озноб пробежал по моей спине, и сразу же расхотелось входить внутрь, но отступать — было не в моих правилах.

В горнице колдуна всё было как в обычном деревенском доме. Деревянный пол, стол, табуретки, лавка и радиоточка на стене. Сразу, что бросилось в глаза — это странная иконка в углу на прибитой под потолком полке. На иконе было изображено трое святых, об этом говорили нимбы над их головами. Два мужика по краям, а в центре как бы это выразиться помягче с крестом в правой руке и с копьём в левой не человек.

— Святой Христофор Псеглавый, — подсказал нужный ответ мужчина, прочитав недоумение на моём лице.

— За что ж его в собаку-то превратили, художника что ли покусал? Ладно, это дела давние. Проблема у меня страшная, — я сел на табуретку и тяжело вздохнул. — Посторонний голос у меня в голове ерунду всякую иногда говорит, можно его сделать немым?

— Я сразу так и догадался, — загадочно проговорил колдун, рассматривая что-то над моей причёской.

«Аха, догадался. Я же сам тебе это сейчас и рассказал», — мысленно хмыкнул я.

— Давай-ка мил человек, я тебя под бубен положу, — предложил мне хозяин дома.

— Да хоть под барабан, лишь бы помогло. Куда лягать? — Я посмотрел на голую лавку, на которой я при всём желании не помещался.

— Ложись на пол, у меня метёно, — сказал колдун и скрылся за занавеской.

Я сбросил плащ, немного себе под нос поматерился, ведь в избе мыли, наверное, ещё весной и от безысходности улёгся прямо в брюках и серой рубашке на пол. «Хорошо, что одежда на мне копеечная, а то ведь потом не отстираю», — подумал я, заметив краем глаза, как колдун вынес здоровенный шаманский народно-ударный инструмент. Я такие бубны по телевизору видел в разных мистических кинофильмах и в передачах про жизнь далёких северных народов.

«Давай стучи быстрее, а то мне сегодня ещё на собрание хоккейной команды бежать, да и в вечернюю школу не плохо бы заглянуть», — сказал я про себя и улыбнулся как примерный мальчик.

Однако лежание под бубном оказалось делом не быстрым. Колдун, наверное, минут пять стучал колотушкой над моими ногами.

— Бум, бум, бум, — долбил бубен низкими частотами меня по ушам, затем знахарь из Монастырки переместился к центру моего тела и стал издавать удары более высокого тембра.

«Хосподя, я с ума сошёл, — подумал я, продолжая, как ни в чём не бывало улыбаться. — Дожил до двадцати пяти здоровенных лет, а всё как маленький верю в деда Мороза. Стоп! Что значит до двадцати пяти? Я ведь сначала дожил до пятидесяти, а потом умер. Так что тогда, мне года плюсовать или вычитать? Ладно, пущай стучит, лишь бы теперь хуже не было».