— А вы с папой сейчас, ночью, на нашей машине в Москву поедете? — Спросила меня девятилетняя дочь нашего голкипера Оля, которую оставили родители присматривать за мной, чтобы я ещё чего-нибудь из холодильника не съел.

— Поедем. Нужно срочно привезти одного дядю сюда в Горький. И кроме нас это сделать некому, — я проглотил последние остатки борща и слопал в один прикус последний бутерброд с колбасой.

— А сам он, почему не может приехать? — Удивилась наивная девочка. — Дайте ему телеграмму и всё.

— Тссс, — я приложил палец к губам. — Никому не говори. Есть такой красивый древний хоккейный обычай, который называется «Похищение тренера». Ты не думай, — я подмигнул немного напуганной дочке вратаря, — тренер сам мечтает, чтобы его похитили. Он пока просто этого не знает.

— А! Это как похищение невесты в «Кавказской пленнице», — догадался Оля. — Знаю, смотрела.

— Ну, где там твои родители? — Занервничал я, так как время шло, а машина за окном стояла. — Вы извините, если я вам деньги мешаю считать! — Крикнул я в сторону комнаты. — Но ехать пора! Вдруг Боброва, кто-нибудь другой свистнет!

— Я же говорю, что мы за Севой едем, — на кухню первым зашёл оправдывающийся, красный как рак Коноваленко, а следом его супруга Валентина.

— Они едут тренера воровать, — разъяснила маме смысл нашего вояжа сообразительная дочь.

— Как воровать? — «Впала в ступор» любимая женщина вратаря.

— Он сам мечтает, чтоб его своровали, — добавила девятилетняя, не по годам умная Оля.

— И если он будет брыкаться, кусаться, звать милицию и жаловаться в Обком, мы его всё равно не отпустим, — сказал я, вставая. — В следующем году Олимпиада, чемпионат мира, игры с канадцами, нам сейчас Бобров позарез нужен. Не на прогулку едем Валентина Дмитриевна.

— Я с вами! — Пискнула дочка вратаря.

— Вот, даже ребёнок понимает важность момента, — я погладил белобрысую девочку по голове. — Едешь с нами, но потом, а сейчас, чтобы папа за рулём не уснул, будешь спать дома в кровати за себя и за него.

— Витя, как же ты будешь всю ночь рулить? — Заволновалась за супруга Валентина.

— Всё продумано, сначала Виктор Сергеич рулит, потом я, и в Москве опять он. Поехали уже, а то спать хочется, — широко зевнул я.

— У тебя права с собой? — Поинтересовался Коноваленко, наконец-то, завязывая ботинки.

— Туточки, — я постучал по пустому карману.

«Врать не хорошо, — тут же загундел перевоспитанный голос. — Родители в детстве отучают».

«А я из детского дома, у меня кроме деда никого не было, — ответил я. — И чё ты лезешь? Я для города стараюсь! Ведь мне теперь больше всех надо».

Где-то ближе к половине второго ночи я очнулся, резко тряхнув головой, посмотрел на часы, затем на Коноваленко. Ну, что за человек? Договорились же в час смена! Всё строго, как вовремя хоккейного матча. Нет, едет, молчит, клюёт носом, но терпит, самоубийца.

— Сергеич, давай без героизма, — я сладко потянулся. — Ты, спать, а я жать на газ и на тормоз. И кто ж это додумался расположить рычаг переключения скоростей на рулевой колонке? — Усмехнулся я, рассматривая забавный механизм.