Д-р Флориан проводил посетителей до двери, где их ожидал слуга с пальто на руке.

— Десять минут первого, — заметил Мегрэ, когда они уселись в машину. — Осталось выяснить, обедает ли доктор Амадьё дома.

Так как комиссару было необходимо позвонить, ему представилась возможность выпить аперитив: на этот раз Мегрэ сам выбрал пастис.

— И мне, — пробурчал Лапуэнт.

Амадьё был дома. На этой неделе прием в Святой Анне начинался у него только с двух часов.

— Насколько я понимаю, это срочно?

— Да. Дело, о котором я хотел бы переговорить с вами, мне кажется не терпящим отлагательства.

В квартире, где жил Амадьё, царил легкий беспорядок; доктор, наверное, был холостяком, потому что на столе, который служанка уже начала убирать, стоял только один прибор. Рыжий, веснушчатый, с всклокоченными волосами, он носил твидовый костюм, настолько измятый, что, казалось, доктор в нем спал.

Впоследствии Мегрэ стало известно, что он был одним из крупнейших психиатров во Франции, если не в Европе.

— Садитесь. Закуривайте трубку и скажите, что вы хотели бы выпить.

— Пока ничего. Я знаю, что ваше время дорого. Вы довольно хорошо знали Сабен-Левека?

— Как же мне его не знать, когда мы немало покутили вместе, будучи студентами? Уж не хотите ли вы сказать, что им занялась полиция?

— Он исчез больше месяца назад.

— Никого не предупредив?

— Никого не предупредив. За все это время он даже не позвонил своему первому клерку, что обычно делал, когда отсутствовал максимум неделю.

— Что же с ним могло случиться? — протянул Амадьё, ни к кому не обращаясь. Потом, словно удивившись, добавил: — Ну а я-то чем могу быть вам полезен?

— Я разыскиваю человека, которого никогда не видел, о котором еще вчера ничегошеньки не знал, и мне необходимо составить о нем представление.

— Понимаю.

— Ваш друг Флориан, у которого я только что был и который направил меня сюда, считает его солидным человеком.

— Я тоже.

— Могла ли та жизнь, которую он столь долго вел, толкнуть его на самоубийство?

— Это на него не похоже. Кроме того, он позволял себе иногда расслабиться.

— Знаю. Я виделся с некоторыми его подружками.

— После его женитьбы я несколько раз ужинал у них на бульваре Сен-Жермен.

— Просто в качестве друга?

— Думаю, что могу отвечать вам, не боясь выдать профессиональную тайну. Прийти посмотреть на его жену просил меня Жерар. Он не мог понять, в здравом ли она уме. Я увидел женщину, обладающую острым умом, которая с первого вечера вывела меня на чистую воду. Она смотрела на меня ясными глазами, как будто бросала мне вызов. И нарочно пила без остановки.

— Она продолжает этим заниматься.

— Знаю, но в моем присутствии она пила в два раза больше и после каждой рюмки поглядывала на меня. «— Это заболевание, не правда ли, доктор? — приговаривала она. — Я-то, что называется неизлечимая алкоголичка…» — «Излечиваются почти все, сударыня, конечно, при условии, что хотят вылечиться.» — «Как этого хотеть, если не можешь взглянуть жизни в лицо. Я здесь одна: муж, которому я совершенно безразлична, меня презирает.» — «Уверен, что вы ошибаетесь. Я знаю Жерара. Если он женился на вас, то только потому, что любит.» — «Он думал, что любит. Я-то его не любила, но надеялась, что полюблю. Это самый эгоистичный, самый циничный человек, которого я встречала.»