Катрин глянула на черноволосую хозяюшку. Миленькая, ничего не скажешь. Кожа белая, загаром совсем не тронутая. Ясное дело — они здесь носа из дома практически не высовывают. Густые, слегка волнистые волосы до попки. Цветок розовый за ухом. Фигурка под светлым аккуратненьким платьем вполне приличная. Лет — шестнадцать-семнадцать. Это в ее пользу. Остальное.... Остальное некритично. В крайнем случае, споткнется аккуратненько. С расквашенным носом и легким сотрясением мозга девицы обычно не так сексуально выглядят.
Катрин стеснительно переступила с ноги на ногу, держась у двери. Черненькая надменно не реагировала. Могла бы сесть пригласить, сучка малолетняя. Вообще-то, странно. Можно поручиться, что в доме больше никого нет. Или почти никого. Размеры уединенной обители позволяют в соседней комнате припрятать десяток тяжеловооруженных воинов. Но Катрин десятки раз входила во враждебные чужие дома. Затаившиеся люди всегда себя выдают. Хотя бы собственным напряжением. Черт, хозяева-то где? Не может же здесь только эта деревенская троица обитать?
Ноздри уловили аромат свежего варева. Что-то с чесночной подливкой. Катрин сглотнула слюну. За правой дверью определенно кухня. За левой — коридор. Сколько еще комнат в доме? Еще три, от силы четыре. Судя по этой "зале", вряд ли остальное пространство разбито на мелкие собачьи конуры. Что-то не сходится — где же хозяйские апартаменты? Или у них здесь в соответствии с замечательной легендой времен военного коммунизма — обще-социалистическая спальня?
Дверь распахнулась, и в "залу" ввались со своими копьями и прочим вооружением конвоиры. Эрго глянул на молчащих женщин, удивился:
— Вы что стоите? Эррата, ты что гостью не кормишь? Приказано ведь. Ты, купчиха, садись за стол, не торчи у двери.
Напарник, ни на кого не глядя, сгружал оружие на лавку.
Черноволосая помолчала и выдала:
— Я ее кормить не буду. Я ее лучше сразу отравлю. Что он мне сделает? Что?!
Эрго изумленно хрюкнул. Дикси, снимая пояс с мечом, негромко сказал:
— Эррата, хозяин тебя накажет. Ты его знаешь. Накорми женщину. Она тебе никакого вреда не сделала.
— Она... Она — светловолосая. И глаза. Она ему понравится. Я чувствую. Чувствую! — девчонка врезала кулачком по крышке на диво чистого стола.
— Не кричи, — пробормотал Дикси. — Хозяин решит. Нам за него думать не пристало.
— Да покорми ты бабу, — примирительно сказал Эрго. — Она от этого красивее не станет.
Девчонка придушенно всхлипнула и чуть ли не бегом выскочила в правую дверь. Там немедленно загремела посуда.
Катрин, потупившись, смотрела в стол. Дела не так поганы: во-первых, оружие свалили прямо у двери, значит, блондинку, безвинно ограбленную и овдовевшую, не опасаются. Катрин бы со своих подопечных за такое отношение к оружию шкуру бы целый месяц спускала. Во-вторых, хозяин в доме имеется, и, так сказать — единоличный-самодержавный. Что плохо — в углу под побеленным потолком торчит нечто очень похожее на камеру наблюдения. Вызывающе так торчит, наглядно. Вызывая законный вопрос: нет ли еще чего скрытого, подглядывающего, подслушивающего, поднюхивающего? Впрочем, об этом позже думать будем.