– Ваши документы! – приказал Андрей.

Сапожник человек штатский, но живёт в полосе действия бригады морской пехоты, которую курирует флотский СМЕРШ. И требование Андрея абсолютно законное. Сапожник документы из кармана куртки достал, предъявил. Документы настоящие, выданные ещё в сороковом году, до начала войны на имя Петрикова, партизан не обознался.

– Где были в период с осени сорок первого и по зиму сорок четвёртого?

– Служил, как и все. Демобилизован по ранению. Вот справка из госпиталя.

Бланк подлинный, полевого госпиталя 387-й стрелковой дивизии. Андрей запомнил номер части. Придётся делать запрос. Если подтвердят нахождение, то придётся извиниться за беспокойство.

– Извините, служба!

И дивизия эта и полевой госпиталь находятся в Крыму и ответ должен прийти быстро. Отправил запрос спецсвязью. А дня через два шёл мимо рынка, а мастерская закрыта. Интересно стало, подошёл ближе, спросил торговцев по соседству:

– Сапоги в ремонт отдавал. Не скажете, что с мастером, почему не работает?

– Так уже два дня не видно. Наверное, заболел.

Неужели сбежал? Задерживать и помещать в камеру всех, на кого пришли заявления или сигналы, так казармы не хватит. Но исчезновение сапожника подозрительно. Пришлось идти по адресу, указанному в паспорте. Петрикова дома не оказалось и дверь на замке. Соседка, что через забор жила, подсказала, что не видела его два дня. Неужели врага упустил? А ещё через день пришёл ответ на запрос. Не было в указанный срок такого военнослужащего на излечении. Выходит – справка о ранении фальшивка, мастерски сработанная. Пришлось писать ориентировку о розыске, рассылать в органы НКВД, милиции, СМЕРШа, войск по охране тыла. За делами службы на какое-то время о Петрикове забылось, но позже встретиться им пришлось.

Военная удача – дама непостоянная. Несколько раз случалось, что наступление захлёбывалось и немцы контратаковали. Как всегда у них – артобстрел, потом на наши позиции ползут танки и самоходки, под прикрытием их брони бежит пехота. А зачастую часть пути едет на полугусеничном бронетранспортёре, потом спешивается, а с транспортёра атаку поддерживает пулемёт. В такие моменты на отражение атаки становились все, от контрразведчиков до ездовых, годных к нестроевой. Обычно немцы на острие удара концентрировали силы. А у Красной армии после наступления зачастую не было инженерных сооружений – траншей, капониров, пулемётных точек. В такую ситуацию попал Андрей у Качи и Севастополя. У Качи местность равнинная, там аэродром. Для тяжёлой бронетехники раздолье. В горах, лесу, на болотистой местности танкам не развернуться. После наступления РККА немцы сначала остановились на второй, а то и на третьей линии траншей, потом контратаковали. Андрей тогда ехал на «додже» в одну из воинских частей. Ничего не предвещало беды, и вдруг прямо перед машиной на дороге взрыв. Миномётную мину, когда она летит, слышно. А артиллерийский снаряд летит со скоростью в два-три раза быстрее звука, его не слышно. Водитель машину затормозил резко. Осколками снаряда передние покрышки посекло. Оба выскочили из машины. Водитель с огорчением на колёса смотрит.