И в центре там смачная буква «Я». Яшин. Яша. Прибейте меня…
Так глупо спалиться!
Я стою с онемевшим лицом.
Мама в шоке оседает на кровать.
— Яся… — шепчет она, прижимая руку к груди.
Сглатываю…
— Яся… Ты же не спала с ним, правда? — жалобно и с надеждой смотрит на меня.
Мои глаза наливаются слезами. Я неуверенно качаю головой. И отрицательно и положительно.
— Мамочка… не говори папе пожалуйста, — шепчу я, складывая умоляюще руки.
— Ясенька, ты что?! — и мне кажется, я чувствую, как у неё шевелятся от ужаса волосы.
Она переводит взгляд на стену между нашими комнатами.
— Мам… — оседаю, кладу голову на колени. — Ваня не виноват, это я всë…
Мне так страшно, что она его разлюбит! Что болит сердце.
— Яся… — шепчет ошарашенно. — Зачем?!
— Я люблю его… — рыдаю я навзрыд. — Не говори папе…
Её рука заторможенно гладит меня по волосам. Чувствую, как трясутся пальцы.
— Ясь!! — залетает с сигаретой Иван с балкона. — Ты чего?!
Застывает в дверях, заметив маму.
Они встречаются взглядами. Иван бледнеет.
Мама медленно встаёт.
— Зачем, Вань? — обиженно хватается она за горло.
Я плетусь к Ивану, мне хочется закрыть его от маминого обвиняющего взгляда.
— Ну зачем так?!
Он обнимает меня крест-накрест, пряча в объятиях.
— Простите, Ольга Валерьевна… — хрипло и открыто. — Я люблю еë… очень.
— Боже ты мой! — отворачивается от нас, закрывая руками лицо. — Как я могла не заметить?!
Мы стоим в тишине, как перед казнью.
Мама, глядя на нас через отражение в зеркале, обмахивается руками.
— Мам, водички? — пищу я тихо.
— Так! — встряхнувшись, сдувает с лица упавшую прядь. — Разлиплись немедленно! В душ! Потом — вниз. И чтобы… — поджимает губы. — Смотреть не смели в сторону друг друга! Три камеры вас сегодня сопровождает!
— Так ты не скажешь??
— Иван! Костюм мерить, — указывает властно пальцем ему на дверь. — Прямо сейчас!
Тоном актрисы из старого фильма — «Дети, уймите вашу мать!».
Поцеловав меня в висок, Ваня растерянно ретируется.
Мама хватает полотенце, и пока я несусь в душ, успевает два раза прижечь с остервенением мне по заднице.
Запираюсь!
Боже-боже… Нам пиздец!
Глава 42 — Интернат
Алексей Михайлович, Борис и еще несколько незнакомых человек беседуют с нашей директрисой. Камеры выключили…
Мы с Ясей — чуть в стороне.
Мимо нас пробегают мелкие. Все в школьной форме. Потому что другой парадной не предусмотрено, а выглядеть надо сегодня парадно.
— Ты здесь жил? — шепчет она.
— Ага…
Закусывая губу, отворачивается к подоконнику.
— Я-я-ясь?..
— Мне нужна салфетка, — достаёт зеркальце.
Прошу для неё влажные салфетки у сопровождающего нас стилиста. Который всё время что-то поправляет на нас, пытается припудрить перед включением камер. Хрен отмахаешься, короче.
— Царевна, прекрати, — протягиваю ей салфетки.
— Не говори мне прекратить. Иначе, я буду рыдать ещё сильнее.
Неровно дышит, поправляя макияж.
— Ярославна Алексеевна, всë нормально? — подходит стилист.
— Не трогайте меня! — не поворачиваясь, отмахивается.
— Водички, может? — стою как придурок за её спиной, боясь обнять.
Потому что такое ощущение, что любое кривое слово и будет правда рыдать в голос.