Объясняю ему.
— Мама Скорую вызвала.
— Черт! — с досадой оглядывается, на раздевалку.
У него там ещё горсть. Не бросишь же.
— Надо в интернат звонить. Но они просто оставят в больнице врачам, пока не поправится.
— Я с ней поеду.
— Хорошо. Спасибо. Я Алёне позвоню, она как освободится заедет. Позвони мне оттуда — как и что, ладно? Давай, держись, боец, — поддерживающе сжимает ей плечи Бес.
Мы едем в Скорой. Температура растёт. Стасе ставят капельницу с чем-то.
Я держу её за руку. Машина качается.
— Не хочу в больницу, — тихо плачет она.
— Я в палату к тебе приду, — обещаю я.
А в больнице её забирают врачи.
И что говорить Бессариону по поводу «что и как» я не знаю.
— Вы — кто ей? — спрашивают меня при попытке пройти. — Только родственники…
В палату удаётся прорваться только с мамой, когда она начинает махать своим статусом жены мэра.
Не пускают, наверное, ещё и потому что у Стаси не могут сбить температуру. Подозревают инфекцию почек.
Прибегает Алёна, говорит с врачами, они обсуждают препараты, которые можно и нельзя. А мы просто сидим в палате возле полыхающей девочки под капельницей. Ей что-то вкалывают в баллон.
Ваня шлёт мне периодически вопросы. Отправляю поцелуи, пишу, что занята.
Мама поправляет Стасе простыню, трогает лоб. Стася не открывая глаз ловит её за руку.
— Мама…
Мы обе задохнувшись от этого трогательного брошенного слова, отворачиваемся друг от друга.
Мама начинает плакать, тайком вытирая слезы.
Мы молча сидим, ждём. Я в телефоне читаю про усыновление.
Нам с Иваном не отдадут…
Мама, поморщившись, выкидывает в мусорное ведро Стасино полотенце. Внизу покупает ей новенькое, побольше, с цыплятами. Ещё — бельё, пижаму, носочки…
Я пару раз говорю по телефону с Бессо.
Медсестра прикрепляет лист с результатами анализов над кушеткой.
Я снимаю, читаю.
— Что там? — интересуется мама
— Алани-нинами-мино-трансфераза! Господи, сатану они там вызывают что ли этими заклинаниями?! — возвращаю листок обратно.
— Ну что здесь у нас? — заходит врач.
Осматривает Стасю.
Она медленно хлопает глазами.
— Температура падает… Антибиотик заработал. Кризис позади. Анализы у неё неплохие. Но небольшая инфекция есть.
— Она здоровая в бассейн приехала, — хмурюсь я.
— У детей такие вещи иногда мгновенно развиваются. Видимо, стресс. А потом не тот препарат вкололи. Теперь всë будет хорошо. Можете ехать домой. Девочка же интернатовская, им уже сообщили.
Врач уходит, мы не двигаемся с места.
Мама поит вялую Стасю соком из трубочки. Надевает ей носочки и пижаму.
У Стаси такие глаза. Как у собаки, которая не может ни сказать, ни попросить, но там всë написано. Она боится, что мы уйдём.
Меня колбасит…
Я, сидя в телефоне, читаю про патронат, семьи выходного дня…
— Ты чего придумала?! — шепчет мне мама, заглядывая в экран. — Ты сама ещё ребёнок! Кто тебе отдаст?!
— На выходные забирать… — бормочу я.
Иван строго настрого запретил поднимать такие темы при детях.
— Это тебя надо на выходные забирать! Дошла уже… Отправлю к бабушке на откорм. Что вы там едите?!
— Сказала ж… сухари.
Похудела немного, да. Но это нервы, постоянное движение и секс, секс, секс…