— Послушайте пока, чем промышляет господин Ларцев, — сказал он приятелям. — В салонах такого не расскажут. Прошу вас, Адриан Дмитриевич. С того места, как у вашей матушки закончились средства. — И пояснил Воронцову с Ворониным: — Семья попала в Сибирь по делу двадцать пятого года.
Евгений Николаевич, относившийся к декабристам с благоговением, почтительно наклонил голову. Виктор Аполлонович пожал плечами — он придерживался убеждения, что восстание на Сенатской площади было огромной глупостью, повлекшей за собой множество бед. Однако после такого предисловия слушали оба очень внимательно.
— Моя мать придумала, что нужно ветвить Тракт, — начал Ларцев, но увидел по лицам, что сказал непонятно. — Московско-Сибирский Тракт, его еще называют Большим или Великим, потому что он — единственная артерия, соединяющая запад и далекий восток России. Эта дорога тянется от Москвы до Верхнеудинска, а оттуда разделяется на две ветки. Одна идет на Нерчинск, другая на Кяхту, к китайской границе. И всё, никаких других ответвлений, вокруг только тайга. Матушка основала компанию, которая стала прокладывать дороги к окрестным населенным пунктам. Завела четыре артели лесорубов, две артели землекопов и еще одну паромщиков — налаживать речные переправы. Деньги собирала с жителей того места, куда тянула дорогу. Им же выгодно. Я начал с шестнадцати лет, перебывал на всех работах. Рубил просеки, корчевал пни, делал насыпи, рыл канавы, ставил мосты и прочее. Потом поднялся в десятники, далее — в счетоводы. Наконец, стал подрядчиком, провел три трассы от начала до конца, семьсот верст. И пришел к выводу, что грунтовые коммуникации для российского климата невыгодны. Осенью и весной, как ни трамбуй, всё раскисает. Зимой заваливает снегом. Да и летом движение слишком медленное. Необходимы рельсы, паровая тяга. Я выписал все имеющиеся книги про железные дороги. Мои герои — Стефенсон, Брунель и Гуч.
— Стефенсона знаю, он изобрел паровоз, — сказал Воронин. — А остальные двое кто?
Ларцев очень удивился — точно так же, как давеча Питовранов поразился, что сибиряк не слыхал об Александре Дюма.
— Вы не знаете Исамбарда Брунеля?! Того, что спроектировал тоннель под Темзой и был главным инженером «Грейт Вестерн Рейлвей»?! А Даниель Гуч — небывалый самородок. Он в двадцать лет стал суперинтендантом локомотивов! Я когда про это прочитал, мне тоже было двадцать лет. Думаю: у Гуча локомотивы, а у меня топоры с лопатами? Притом Англия не Россия. Там ни снегов, ни тысячеверстных расстояний. Но они кладут рельсы, а мы нет. Надо это и у нас поскорее наладить.
— У нас много что надо поскорее наладить, — едко заметил Воронин. — Вы полагаете, что нужнее всего рельсы?
— Нужнее всего рельсы, — подтвердил Ларцев. — Потому и статью написал.
— Так предприятием руководит ваша матушка? — мягко спросил Эжен, которому молодой человек понравился своей увлеченностью. — Замечательная, должно быть, особа.
— Нет, предприятием уже полтора года управляю я. После того, как погибли родители. Была гроза, молния ударила в паром. Убила всех, кто на нем был. И людей, и лошадей.