– Мам, это Юля, она кофе любит, – перебил ее Эннан.

– Кофе! – с энтузиазмом вскричала женщина и схватилась за турку с чеканным рисунком. Ее руки замелькали, что-то отмеривая, взвешивая, встряхивая… – А я знаю, кто ты! – Ни на минуту не прекращая священнодействие, она метнула на меня лукавый взгляд. – Все знают, в наш город детский театр приехал и мой сын с самой настоящей примадонной познакомился!

– Доложили уже, – недовольно пробурчал Эннан.

– А что ты хочешь, маленький город: туристов много – жителей мало, – ничуть не смутившись, согласилась его мама, продолжая сновать по кухне и что-то раскладывать на маленьких белых тарелочках. – Ты все правильно выбрала, дорогая, – успокоила она уже меня. – Мой сын – самый лучший парень в Евпатории, другого искать не надо!

– Мама! – завопил Эннан.

– Ой, я знаю, про своего сына нехорошо так хорошо говорить! – отмахнулась она. – Но как же говорить плохо, если он хороший сын! Пей кофе, ешь пахлаву! – скомандовала она, ставя передо мной изящную чашечку и одну за другой вбрасывая на стол тарелочки со сластями. – Пахлава по-армянски, пахлава по-бакински, турецкая пахлава, медовая… Ешь, ешь! Что не съешь, то хоть попробуй!

Я засмеялась – прямо как в том старом украинском анекдоте: «Зъисть – не зъим, та понадкусюю уси!»

– И ничего смешного! – строго сказала Эннанова мама. – Все на свете съесть невозможно, но попробовать надо! – Она восторженно закатила глаза. – А у нас тоже детский театр есть! – присаживаясь на стул, как стрекоза на цветок, готовая каждую секунду вспорхнуть и улететь, сказала она. – Сказки ставят!

– У вас есть свой детский театр? – наскоро прожевывая кусок и правда потрясающей пахлавы, удивилась я. Что-то забрезжило в памяти, вроде бы действительно встречались мы на каком-то фестивале с театром из Евпатории. – А зачем нас-то пригласили? – выпалила я.

Ответить мне не успели. Из зала вдруг раздались громкие возбужденные голоса – один из них был голосом Айши.

– Что там такое? – пробормотал Эннан и как был, с чашкою в руках, направился в зал.

– Сынок, осторожнее! – вскричала его мама, бросаясь следом.

Я, естественно, поплелась за ними. Ну не сидеть же мне одной?

В зале были двое людей. Остальные посетители тоже никуда не делись, если не считать того, что вжались в каменные стены, словно пытаясь просочиться сквозь них. Но эти двое торчали посреди маленького зала, один навалился на стойку…

– Водочки нет, так коньячку, а, милая? – требовал он. – Или винца там…

– Мы не держим спиртных напитков, – звенящим от напряжения голосом сказала Айша. Из двери на кухню мне были отлично видны ее вцепившиеся в стойку побелевшие пальцы.

– Спиртных напитков они не держат! – злобно щерясь, передразнил он. – Что, Аллах не велит?

– Да, не велит! – выкрикнула Айша, выпрямляясь так, что даже прогнулась в спине. – Уходите отсюда, пьяницы!

– Это ты меня в моей родной стране гнать будешь? Ах ты, гадина исламская! – выкрикнул навалившийся на стойку человек и, схватив Айшу пятерней за лицо, толкнул ее назад.

– Айша! – вскрикнула ее мать, подхватывая падающую дочь.