– Так пошли! – радостно скомандовал Эннан и повел меня по узкой извилистой улочке старого города к возвышающейся впереди древней крепостной башне. Мы прошли сквозь каменную арку и нырнули в низенькую деревянную дверцу, схваченную тяжелыми металлическими заклепками. Взобрались по узенькой лесенке между сложенных из песчаника стен… Моя голова поднялась над уровнем пола, я увидела ножки деревянных лавок на каменном полу и ноги посетителей… И на меня пахнуло одуряющим запахом кофе и меда!

– Эннан! – из-за деревянной стойки выскочила девочка лет четырнадцати в татарском костюме и кинулась к моему блондину. – Ну как, выиграл? Ну, говори! – Она затеребила его, завертела, смуглое лицо светилось радостью, загнутые под круглую шапочку толстые баранки черных кос взлетали и падали, как крылья…

– Да выиграл, выиграл, чего нервничала – еще ж не финал! – смеясь, отмахивался от нее Эннан. – Знакомься, Юля, это моя сестра Айша…

Черноглазая и черноволосая Айша, совсем не похожая на блондинистого брата, вдруг остановилась, бросила на меня недовольный взгляд и, одернув длинную юбку, с достоинством вернулась за стойку.

– Дай нам по чашечке кофе и сладкого чего-нибудь, мы с Юлей у окошка посидим… – взмахом руки показывая на заваленную шитыми подушками низкую деревянную лавку под крепостной бойницей, объявил Эннан.

– Мне мама с папой не разрешают самой товаром распоряжаться, – оборвала брата Айша и посмотрела на меня как хозяйка на притащенную котом дохлую мышь.

Эннан поглядел на сестру укоризненно. Она смешалась, потом звучно хмыкнула и гордо задрала нос, демонстративно отвернулась от брата. Он покачал головой…

– Посиделки у окна отменяются. Ничего, мы сейчас еще лучше устроимся. – И повел меня за стойку. Айша возмущенно пискнула, но Эннан уже провел меня мимо вычурных медных подносов с незнакомыми сладостями и нажал ручку неприметной дверцы в задней стене.

– Ты извини, – понижая голос, прошептал он. – Обычно Айша милая, не пойму, чего она вдруг…

– Она тебя ревнует, – сказала я – голос, естественно, понижать не стала. – Маленькие девочки часто ревнуют старших братьев, – косясь на оставшуюся открытой дверь, сообщила я.

С другой стороны двери, где находилась Айша, отчетливо донеслось шипение – и, кажется, шипел вовсе не убежавший кофе.

Я удовлетворенно улыбнулась:

– Так это твоя кофейня?

– Родителей, – уточнил Эннан. – У нас тут кухня и вообще рабочие помещения, – сказал он, сбрасывая мою сумку в крохотном коридорчике. Я на мгновение задержалась – прошлась расческой по волосам и запихала сумку поглубже под вешалку – и пошла за Эннаном.

– Как у вас тут здорово! – воскликнула я, останавливаясь на пороге маленькой, но идеально устроенной кухоньки, где сложная, как космический аппарат, техника соседствовала с металлическим подносом с раскаленным песком для варки кофе, медными турками чеканного узора и потемневшими, явно по-настоящему старинными чайниками и пиалами. – А чисто как – хоть с пола ешь!

– Не надо с пола есть, разве у нас тарелки кончились? – поворачиваясь от плиты, вскричала маленькая черноглазая женщина в хрустящем белоснежном поварском халате. – Сюда садитесь, голодные наверняка! – Она махнула рукой в сторону маленького столика в углу кухни. – Тебе чай или кофе? Татары – это чай! – Она нравоучительно подняла палец. – Индийский чай, китайский чай – пхе! Татарский чай – о-о-о! Чэй яны – гаилэ яаны! – и сама перевела: – Чайный стол – душа семьи. А с другой стороны – турки кофе пили, татары разве глупые, чтоб от турок хорошему кофе не научиться? Немножко от турок, немножко от арабов…