– Это не так, Ник.

– Не имеет значения… моя вера сильна, и я не сужу человека по его религии.

– К чему ты ведешь?

– Он оставил ее в живых, Брайан… хотя, возможно, «в живых» – это не совсем правильное слово.

– Пенни?

– Он сейчас с ней.

– Где?

Ник рассказал, что произошло за последние два дня после перестрелки. Пока Брайан оправлялся после избиения, Филип был очень занят. Он держал двух бандитов, переживших перестрелку, запертыми в амбаре. Филип утверждал, что допрашивает их о других человеческих поселениях. Но Ник боялся, что он их пытает. Впрочем, это было не главное. Больше всего его волновала судьба Пенни Блейк.

– Он держит ее привязанной к дереву, как домашнее животное, – сказал Ник.

Брайан нахмурил брови.

– Где?

– В саду. Он ходит туда ночью. Сидит там с ней.

– Боже.

– Слушай, я знаю, ты думаешь, что это все ерунда, но меня с детства учили, что в мире есть силы Добра и силы Зла.

– Ник, я не думаю, что это…

– Подожди. Дай мне закончить. Я полагаю, что вся эта зараза, эта эпидемия – дело рук сатаны.

– Ник…

– Дай мне сказать. Я много думал об этом. Дьявол нашел способ держать души людей в ловушке здесь, на земле.

Брайан пытался осознать услышанное.

– То, что делает твой брат, – это неправильно, это против Бога, – завершил Ник, и повисла тишина.

Между тем в темноте сада потрескивал и мерцал разведенный на земле костерок. Филип сидел на холодной земле у огня, его ружье лежало рядом, а на коленях он держал открытую потрепанную книжицу, которую нашел в детской комнате виллы.

– Впусти меня, впусти меня, Маленький Поросенок, – читал Филип вслух охрипшим, усталым, монотонным голосом. – Или я ка-а-ак разозлюсь! Ка-а-ак дуну! И разнесу твой домик!

Пенни Блейк рычала и пускала слюни при каждом его слове, бессильно клацая крохотными челюстями.

– Ни за какие сладкие коврижки! – продолжил Филип, перевернув страницу.

Он сделал паузу и поднял взгляд на то, что еще совсем недавно было его любимой дочерью. Маленькое лицо Пенни искажал неумолимый голод, но проволока, обматывавшая ее живот, держала крепко. Мертвая девочка тянула скрюченные когтистые пальцы и щелкала зубами.

– Но, разумеется, – произнес Филип дрожащим голосом, – волк дунул и разнес его домик. – И после долгой паузы, полной горя и безумия, добавил: – И съел поросенка.

До конца той недели Филип Блейк почти не спал. Большую часть ночей он проводил в сарае, выплескивая гнев на Сонни и Шер. Они были виноваты, что Пенни превратилась в монстра, и Филип хотел заставить их страдать, как не страдал еще ни один человек на свете. Время от времени он давал им воды, чтобы они не умерли. И следил, чтобы они не убили себя и не сбежали от мучений. Как хороший тюремщик, Филип завязывал веревки туго и держал все острые предметы подальше от своих жертв.

Этой ночью Филип выждал, пока Ник и Брайан уснут, выскользнул из комнаты, вышел через черный ход и направился в сарай, где находились его пленники.

– Папочка дома, – дружелюбно сообщил Филип.

Сонни и Шер валялись в углу, где он оставил их в прошлый раз: Сонни – едва в сознании, Шер – в полном беспамятстве. На их телах виднелись гноящиеся отметины от орудий кары: щипцов-плоскогубцев, колючей проволоки, штакетника с торчащими ржавыми гвоздями и разных тупых предметов, какие подворачивались Филипу под руку.