Музыканты старательно наигрывали вальс, кавалеры и дамы неспешно прогуливались по фойе или шептались возле колонн. Все с нетерпением ожидали фюрера.

Наконец парадные двери распахнулись, и Гитлер стремительно вошел. Он был в костюме темно-серого цвета, достаточно элегантном, но в то же время неброском. Фюрер сразу же направился к великому князю, Владимир Александрович сделал несколько шагов навстречу, и они встретились прямо на середине зала. После обмена рукопожатиями Гитлер сказал:

– Я рад приветствовать вас в освобожденной Москве, вы, наверное, испытали сильное волнение при встрече с родиной, которую не видели много лет?

– Вчера вечером, когда мой поезд пересек границу России, я вышел на первой же станции и трижды поцеловал землю, – с чувством ответил наследник престола. – А сегодня я отстоял службу в Елоховском соборе, к счастью, не разрушенном большевиками. Я молился за скорейшее возрождение моей многострадальной родины от большевизма… Кстати, мне хотелось бы провести благодарственный молебен в честь освобождения Москвы в Успенском соборе, в Кремле, это, знаете ли, стало бы весьма символичным знаком. Нужно только ваше разрешение…

– Разумеется, никаких препятствий не будет, мои люди сделают все возможное, чтобы обеспечить вашу безопасность, – заверил Гитлер. – Кто станет вести службу?

– Я рассчитываю на митрополита Ювеналия, он оказался единственным, кого большевики не вывезли в эвакуацию. Надеюсь, вы почтите эту службу своим присутствием и разделите с нами благодарственную молитву…

– Непременно, хотя я и не православного вероисповедания, – заверил фюрер и поспешил перевести разговор на более актуальную тему. – Как вы считаете, могут ли ваши офицеры, вернувшиеся из эмиграции, возглавить русскую освободительную армию? В нашем плену находится почти четыре миллиона красноармейцев, многие из них, я уверен, захотят принять участие в освобождении своей страны от большевиков. Но нам нужны кадровые военные, с одной стороны, лояльные к Третьему рейху, а с другой – обладающие достаточным опытом и решительностью, чтобы повести за собой крестьянскую массу, которая и составляет основу наших пленных. Оружием и обмундированием мы, конечно же, всех обеспечим…

– Русские офицеры, прибывшие со мной, сочтут за честь сражаться за свободу России, – с пафосом ответил Владимир Александрович. – Я лично подам пример – надену форму новой русской армии. Это станет символом для всех остальных.

– Превосходно, я надеялся на такой ответ. Завтра я приглашу начальника Генштаба, который и изложит план формирования новой русской армии. К весне, когда начнется наше новое наступление, я хочу иметь как минимум десять русских дивизий. Эти части, как мне кажется, должны первыми вступать в освобождаемые города и налаживать контакт с местным населением. Меня замучили доклады о действиях подпольщиков и партизан, эти бандиты не дают нашим дивизиям покоя, наносят существенный урон тыловым частям. Я думаю, с помощью новой армии нам удастся убедить жителей прекратить сопротивление и начать сотрудничество с новой администрацией. Как вы полагаете?