Боролся, боролся, пока не увидел, как в десяти шагах перед ним не остановилось авто у подъезда, и оттуда стали выходить люди. Одного короткого взгляда Свириду было достаточно, чтобы он понял, это совсем не выездная бригада бухгалтеров и учётчиков. И на мастеровых маляров-штукатуров они были вообще не похожи. Веяло от них большими неприятностями. Четверо вышли из автомобиля, один из них, самый мелкий, задрал голову, огляделся и уверенно указал на тот подъезд, в который вошла Ракель Самуиловна с Буханкиным.

«Совпадение? — Сам у себя спросил молодой оперуполномоченный Контрразведывательного Отдела и сам себе ответил. — Не думаю!»

Он достал из внутреннего кармана кожанки «наган», машинально крутанул барабан, проверил патроны, и спрятал его в левый карман галифе. Вышел из машины и пошёл за неприятными на вид товарищами.

Шофёр Ефрем, который остался в автомобиле у подъезда, видел, как товарищ Тыжных вошёл в подъезд, но значения этому не придал, ну зашёл какой-то пролетарий в подъезд, мало ли их ходит по подъездам в Москве.

А Чапа и его соратники уже стояли у квартиры, где была зарегистрирована товарищ Незабудка. Чапа медленно читал список из восьми жильцов утверждённый ДомКомом:

— Ага, вот она, Незабудка. Лярва эта тут проживает. Комната шесть её.

Он достал нечто напоминающее отвёртку с тонким и плоским жалом и без усилия, одним движение отпер замок. Товарищи МУРовцы зашли в квартиру один за другим.

В квартире царил густой дух квашенной, недоквашенной капусты, которую «переворачивала» на кухне гражданка Коновалова, тысяча восемьсот шестьдесят восьмого года рождения. Чапа сразу пошёл на запах, а Жирный, Фельдшер и Мадьяр пошли по длинному коридору коммунальной квартиры, разыскивая комнату «шесть».

А по лестнице подъезда бежал вверх товарищ Тыжных, судорожно пытаясь вспомнить в какой квартире жила товарищ Незабудка. И вспомнить не мог. Он останавливался на каждом этаже и у каждой квартиры, читал списки жильцов, а читал он не быстро. И бежал на следующий этаж.

А Чапа тем временем зашёл на кухню, и напугав гражданку Коновалову до полусмерти, из-за её спины запустил руку в чан с капустой, попробовал капусту, и чуть пожевав, сплюнув её на пол сказал:

— Не сквасилась ещё.

— Ишь ты, чёрт плюгавый, напугал, зараза такая. Ты кто? — приходила в себя гражданка Коновалова, хватаясь рукой за сердце. — Ты кто такой, ты, видать, к Юрке пришёл? Так он на работе, вечером придёт. Все на работе.

— К Юрке, к Юрке, — кивал Чапа, — ты бабка скажи, гражданка Незабудка где? Дома она?

— А, так ты к шалаве этой? — догадалась гражданка Коновалова. — Не знаю я, дома они или нет. А чего ты к ней?

— Я по делу, я из НарКомФина, хочу узнать, откуда у неё столько денег, — говорил Чапа.

— Да какой ты НарКомФин, — не верила старая женщины, — ты себя видел? Урка ты. Ты либо грабить её пришёл, либо шалавиться с ней.

— Но-но, гражданка, не надо так. Читай, — он сунул под нос гражданки Коноваловой листок-удостоверение. — Я сотрудник органов. Ты скажи бабка, чёрный ход у вас тут есть?

— Да есть, — чуть растеряно отвечала женщина, читать она особо не любила, но развёрнутому листу с красивой печатью поверила, — есть чёрный ход, есть, прямо по коридору и выйдешь на чёрную лестницу.