Самое сложное было изобразить состояние «сопли до колен» при полном их отсутствии, но я справился, а уж набить себе температуру до визита к доброму доктору я мог еще в шестом классе. Состояние «надрывный кашель» и «красные слезящиеся глаза» пришлось натренировать загодя, угробив на это почти бесполезное занятие целый день и половинку луковицы.

Сердобольные хозяева нашего временного пристанища обложили меня грелками и пледами. Поили горячим чаем с лесной малиной и медом. Старенький доктор выписал мне вкусно пахнущую микстуру, но только пахнущую. На вкус микстура оказалась редкостной гадостью. Чтобы добро не пропадало, я предложил лекарство местным мышам, но они моей щедрости не оценили и ушли всем составом в неизвестном направлении. И не вернулись.

Я бы жить в этой гостинице остался. Честное слово! Но увы. Организма у меня железная. Уже на четвертый день я почувствовал себя много лучше, и троица безумных иностранцев тронулась в обратный путь. Благо и дождик к тому времени как по заказу закончился.

Ну, непривычны пока местным аборигенам автомобильные путешественники. Не понимают они этого. Поэтому все знающие о нашем появлении в этом городке люди глядели на нас с легкой грустью – как на больных на всю голову.

Выехали мы из гостинички еще затемно. Хозяева провожали нас со слезами на глазах. Ну еще бы! За эти дни я оставил в этом городишке столько денег, что можно было бы построить вторую такую гостиницу, но уже без так и не вернувшихся на историческую Родину мышей.

Женька с Шарлем расположились на передних сиденьях, мне досталось заднее ложе, на которое напихали банки с вареньем и медом, парочку термосов с чаем, бумажный пакет с засушенной малиной, корзинку с разнообразными финскими вкусняшками и пяток пледов с двумя подушками.

А ну как господин барон поспать надумает? В том смысле, что в Финляндии и, в частности, в этом городке меня знают как немецкого барона. Немного не ладящего с собственной головой, но абсолютно безобидного.

Четвертый наш спутник вполне поместился в багажнике – рост у нашего пассажира был всего сто пятьдесят два сантиметра с каблуками на сапогах. Так что ему было даже комфортно.

Катали мы нашего пассажира, впрочем, недолго – километров тридцать. До первого удобного съезда к очередному бескрайнему озеру с песчаным бережком. Где и оставили его на глубине приблизительно в полтора метра. Шарль и больше бы яму выкопал, ему только лопату в его грабки дай, до центра земли докопается. Если его не останавливать.

Пока Шарль с Женькой занимались физическим трудом, я отошел к раздухарившемуся озеру. Дождь вроде закончился, но погода в тот день случилась ветреная, и мне в лицо ударил холодный ветер. На берегу сквозь камень пробивалась чахлая трава, изредка встречался кустарник. Чуть дальше метрах в сорока взималась стена леса. Редкие березы разбавляли величественные ели и сосны. Где-то там, чуть глубже в лесу ребята нашли здоровенный выворотень и, углубив яму, уже засыпали финского солдата.

На пронизывающем ветру я продрог, вернулся к машине и залез к себе на заднее сиденье под теплый шерстяной плед. Через двадцать минут пришли ребята. Еще через полчаса после легкого перекуса с чаем и коньяком Шарль завел машину кривым стартером, и мы поехали дальше. Помянули, так сказать, самого результативного снайпера будущей войны. По подсчетам финского командования и финской же прессы, разумеется. Симо Хайюхя его звали.