– Ни черта я не боюсь! – Кремер прищурился – резкие порывы ветра бросали ледяную крупу прямо ему в глаза. – Я велел вам не вмешиваться. И черт побери, вы так и сделаете! Ваш иск против Ковена – жалкая липа.

– Отнюдь, но давайте не отклоняться от темы. Мне здесь неуютно. Человек я домашний. Вы хотите войти в мой дом. Это возможно, но на определенных условиях. У меня в кабинете пятеро посетителей. В стене есть дырка, замаскированная в кабинете картиной. Если вы встанете или сядете на табуретку в закутке прихожей, то сможете видеть и слышать все, что происходит. Условия мои следующие: вы входите бесшумно… Черт побери!

Ветер сорвал с него шляпу. Я бросился за ней и попытался схватить, но не успел, и ее унесло. Эх, жаль, хорошая была шляпа, и ведь проносил он ее всего-навсего четырнадцать лет!

– Мои условия, – начал Вулф снова, – следующие: вы входите бесшумно, устраиваетесь в закутке, наблюдаете оттуда за нами и даете мне полчаса. После чего можете присоединиться к нам, если сочтете необходимым. Я предостерегаю вас от необдуманных действий. До некоторого момента ваше присутствие только осложнит мою задачу, если вообще не сделает ее невозможной, и я сомневаюсь, что вы поймете, когда именно этот момент настанет. Я преследую убийцу, и, как мне представляется, вероятность его поимки один к пяти. Я хочу…

– А мне показалось, будто вы говорили, что обсуждаете с посетителями иск о возмещении убытков?

– Абсолютно верно. Я получу одно из двух: либо убийцу, либо возмещение убытков. Вам не надоела эта волынка?

– Надоела.

– Вы остыли, и не удивительно, при таком-то ветре. После шляпы с меня сдует волосы. Я возвращаюсь в дом. Если вы идете со мной, то только на перечисленных условиях. Вы идете?

– Да.

– То есть вы принимаете условия?

– Да.

Вулф двинулся к крыльцу. Я обогнал его и открыл дверь, а когда все зашли, закрыл и снова накинул цепочку. Они сняли пальто, и Вулф отвел Кремера по прихожей за угол в упомянутый закуток. Я прихватил на кухне табуретку, но инспектор покачал головой. Вулф бесшумно отодвинул панель, глянул через нее и махнул Кремеру. Тот тоже посмотрел и согласно кивнул, и мы оставили его. У двери в кабинет Вулф начал причитать, что ветер взлохматил ему волосы, и я вручил ему свою расческу.

Когда мы зашли, присутствующие посмотрели на нас так, словно подозревали, будто мы подожгли фитиль бомбы в подвале. Впрочем, еще одно подозрение ничего не меняло. Я прошел к своему столу и сел. Вулф тоже устроился на своем месте, глубоко вдохнул и вновь окинул собравшихся взглядом.

– Прошу прощения, – произнес он учтиво, – но я обязан был разобраться. Давайте начнем сначала. – Он посмотрел на Ковена. – Скажем, обсудим высказанное вами полиции предположение, будто мистер Гудвин в стычке случайно застрелил Геца. Это абсурдно. Геца застрелили, предварительно вытащив патрон из вашего револьвера и вставив его в оружие Гудвина. Совершенно ясно, Гудвин не мог этого сделать, поскольку, когда он увидел ваш револьвер в первый раз, Гец был уже мертв. А стало быть…

– Это неправда! – перебил его Ковен. – Гудвин видел «марли» до этого, когда заходил в мой кабинет. Он мог вернуться туда позже и вынуть патроны.