Ковен. Вы сказали мисс Лоуэлл, будто знаете, кто его убил. Если так, почему же не сообщаете об этом в полицию? Вот с чем нужно в первую очередь разобраться.

Вулф. Мистер Ковен, неужели вы это серьезно?

Ковен. Вы чертовски правы, я совершенно серьезно!

Вулф. Тогда я не совсем понимаю. Я слышал, как мисс Лоуэлл разговаривала с вами по телефону, и ваши ответы слышал тоже. И у меня возникло впечатление, что именно моя угроза поставить полицию…

– Достаточно, – сказал Вулф.

Я выключил запись. Вулф устремил взгляд на Ковена и сухо произнес:

– Я бы назвал это предложением передать имеющуюся у меня информацию полиции. А вы? – Ковен молчал; Вулф перевел взгляд. – А вы, мисс Лоуэлл?

Та покачала головой:

– Я не специалист в этих вопросах.

– Ладно, – согласился Вулф. – Не будем препираться по поводу терминов, мистер Ковен. Мы предъявили вам запись. Кстати, относительно другой пленки, начало которой вы услышали благодаря нерасторопности мистера Гудвина. Вы, возможно, гадаете, почему я не передал ее полиции, чтобы разоблачить вашу ложь. Я объясню вам. В понедельник вечером, когда мне нанес визит инспектор Кремер, я все еще считал вас своим клиентом и не хотел смущать, пока не услышу ваших объяснений. К тому же мистер Кремер вел себя оскорбительно, и у меня пропало всякое желание рассказывать ему что бы то ни было. Теперь вы больше не являетесь моим клиентом. И мы будем обсуждать ситуацию как разумные люди или же вообще никак. Я не намерен выбивать из вас признание в том, что вы обманули полицейских. Они сами с вами разберутся. Я всего лишь настаиваю, чтобы мы продолжили обсуждение, отталкиваясь от того, что нам обоим известна истина. В свете этого…

– Подождите минуту, – вмешалась Пэт Лоуэлл. – В воскресенье утром револьвер действительно лежал в одном из ящиков стола. Я ведь сама это видела.

– Да, видели. Это один из узелков в путанице, и до него мы еще доберемся. – Вулф обвел взглядом собравшихся. – Мы хотим узнать, кто убил Адриана Геца. Давайте этим и займемся. Что нам известно об убийце, будь он мужчиной или женщиной? Да много чего. Во-первых, на прошлой неделе, не позже пятницы, он украл револьвер Ковена из ящика стола и спрятал его. А незадолго до убийства Геца положил его назад и украл на этот раз револьвер Гудвина, вставив туда патроны из оружия, которое он вернул Ковену. Во-вторых, по какой-то причине мысль о дальнейшем существовании Геца представлялась ему просто невыносимой. В-третьих, ему было известно, с какой целью Ковен посетил меня в субботу вечером, а также какое задание выполнял Гудвин в его доме в понедельник. Более того, он был посвящен во все детали мероприятия, запланированного Ковеном и Гудвином. Только зная…

– А мне все это до сих пор не известно, – пропищал Хильдебранд.

– И мне тоже, – заявил Пит Джордан.

– Невиновные могут позволить себе неведение, – ответил им Вулф. – Радуйтесь, если вы не в курсе. Так вот, только зная конкретные детали, преступник мог разработать свою замысловатую махинацию и осуществить ее. Но я, с вашего позволения, продолжу. Итак… В-четвертых, его замысел довольно оригинален, но уязвим. Его хорошо продуманный и весьма впечатляющий план свалить убийство Геца на Гудвина хотя и остроумен в некоторых отношениях, однако далек от совершенства. Зайти в кабинет Ковена, чтобы похитить из ящика револьвер Гудвина и вместо него подложить его собственный, переставив патроны, а затем спуститься этажом ниже в комнату, где как раз спал Гец, выстрелить ему в голову, использовав в качестве глушителя подушку, – все это было весьма неплохо, грамотно разработано и дерзко исполнено. Но что наш преступник делает после этого? Для того чтобы орудие преступления обнаружили на месте совершения оного как можно быстрее – предосторожность, замечу, совершенно излишняя, – убийца запихивает его в клетку с обезьянкой. Возможно, то была лишь импровизация, но импровизация на редкость глупая. Мистер Гудвин просто не мог проявить себя подобным тупицей. В-пятых, убийца люто ненавидел обезьянку, либо саму по себе, либо потому, что животное было непосредственным образом связано с Гецем. Согласитесь, после совершения убийства ему необходимо было как можно скорее покинуть комнату, а вместо этого он тратит время на то, чтобы открыть окно. Признаю, его жестокость принесла плоды: по словам мисс Лоуэлл, обезьянка умирает. В-шестых, в воскресенье утром он положил револьвер Ковена в ящик стола и, после того как два человека его там увидели, забрал снова. То была самая поразительная хитрость. Поскольку смысл подкладывать туда оружие имело лишь в том случае, если его там увидят, он намеренно устроил, чтобы как раз это и произошло. Зачем это понадобилось преступнику? Вероятно, уже зная, что должно произойти в понедельник, когда прибудет мистер Гудвин, и разработав свою махинацию, чтобы навлечь на моего помощника обвинение в убийстве, он полагал, будто заранее принимает меры по дискредитации показаний Гудвина. Поэтому в воскресенье утром наш злоумышленник не только подложил револьвер в ящик, но и сделал все, чтобы его там заметили, но, естественно, не мистер Ковен. – Вулф уставился в упор на художника. – Мистер Хильдебранд, вы ведь видели револьвер в ящике в воскресенье утром?