Эдуард заколебался. Мне было ясно: застенчивый молодой человек чувствовал, что должен что-то мне сказать, но понятия не имел, какие подобрать слова. Вместо него заговорил я.

— Поздравляю, господин.

Он нахмурился, на мгновение озадаченно взглянул на Ассера, но потом дернулся и выпрямился.

— Я не дурак, господин Утред.

— Я никогда так и не думал.

— Ты должен меня научить.

— Научить тебя?

Он махнул в сторону кровавой бойни; на мгновение испуг отразился на его лице.

— Тому, как ты это делаешь, — выпалил он.

— Ты думаешь так, как думает твой враг, господин, — сказал я, — а потом думаешь еще усерднее.

Я бы сказал больше, но вдруг увидел Сердика в проулке между домами. Я уже было повернулся к нему, но меня отвлек епископ Ассер, сурово окликнувший Эдуарда, а когда я снова обернулся, Сердика уже не было. Но его и не могло там быть, сказал я себе. Я оставил Сердика в Лундене, чтобы охранять Гизелу. И я решил, что усталость просто дурачит меня.

— Вот, господин.

Ситрик, который раньше был моим слугой, а теперь — одним из моих гвардейцев, уронил тяжелую кольчугу у моих ног.

— Она из золотых колец, господин! — возбужденно проговорил он.

— Так оставь ее себе, — ответил я.

— Господин?

Он удивленно посмотрел на меня.

— У твоей жены недешевые вкусы, так ведь? — спросил я.

Ситрик женился на шлюхе Эльсвит, не слушая моих советов и без моего разрешения, но я простил его и после был удивлен, что брак оказался счастливым. Теперь у них было уже двое детей, крепких маленьких мальчиков.

— Забери ее, — сказал я.

— Спасибо тебе, господин! — Ситрик подхватил кольчугу.

Время замедляет свой бег.

Странно, что я забываю некоторые вещи. Я не могу как следует вспомнить тот миг, когда вел клин к строю Харальда. Смотрел ли я ему в лицо? Вправду ли я помню свежую лошадиную кровь, брызнувшую с его бороды, когда он повернул голову? Или я смотрел на человека слева от Харальда, прикрывавшего его щитом?

Я столько всего забыл, но не забыл мгновения, когда Ситрик поднял кольчугу. Я увидел человека, ведущего дюжину захваченных лошадей через разлившийся брод. Двое других тащили тела, чтобы разобрать дамбу из трупов у разрушенного моста. У одного из них были рыжие курчавые волосы, второй согнулся пополам, смеясь над какой-то шуткой. Еще трое швыряли трупы в реку, добавляя их к дамбе быстрей, чем те двое успевали ее разгребать.

Тощая собака растянулась на улице, где Осферт, незаконнорожденный сын Альфреда, разговаривал с госпожой Этельфлэд, и меня удивило, что она не в церкви вместе с отцом, братом и мужем. А еще меня удивило, что она и ее сводный брат, похоже, очень быстро наладили дружеские отношения.

Я помню, как Осви, мой новый слуга, который вел Смоку через улицу, приостановился, чтобы поговорить с женщиной — тогда я понял, что жители Феарнхэмма возвращаются. Я полагал, что они, должно быть, спрятались в ближайших лесах, едва завидев вооруженных людей на другом берегу реки.

Еще одна женщина, в тускло-желтом плаще, кривым ножом отреза́ла у мертвого датчанина палец с кольцом.

Я помню иссиня-черного ворона, кружащего в пахнущем кровью небе, и свой бурный восторг при виде птицы. Был ли это один из двух воронов Одина? Услышали ли сами боги о свершившейся бойне?