Я плачу моим поэтам за то, чтобы те записывали свои песни, но они предпочитают лежать на солнышке и пить мой эль. И, честно говоря, поэты наскучили мне. Я терплю их ради гостей в моем доме, которые ожидают услышать арфу и бахвальство.

Любопытство заставило меня купить этот предназначенный для сожжения пергамент у монаха, продающего такие вещи в благородных домах. Он пришел из земель, где раньше была Мерсия, и, само собой, мерсийские поэты должны превозносить свою страну — иначе никто о ней даже бы не услышал. Поэтому они и пишут такую ложь, но и они не могут тягаться с церковниками.

Все анналы нашего времени написаны монахами и священниками. Человек может бежать от сотен битв и никогда не убить ни одного датчанина, но, пока он дает деньги церкви, о нем будут писать как о герое.

Битва у Феарнхэмма была выиграна благодаря двум вещам.

Первая — то, что Стеапа привел людей Альфреда на поле как раз тогда, когда они были нужны. Вспоминая тот день, я знаю — все легко могло пойти наперекосяк. Этелинг Эдуард, конечно, теоретически командовал той половиной армии, и он, как и Этельред, имел больше власти, чем Стеапа. Вообще-то оба они настаивали на том, чтобы покинуть Эскенгам раньше, отменив приказ Стеапы, однако Альфред отклонил их предложение. Король был слишком болен, чтобы командовать самому, но, как и я, он научился доверять животным инстинктам Стеапы.

Поэтому всадники появились в тылу армии Харальда, когда та была в беспорядке и половина ее все еще ожидала переправы через реку.

Вторая причина нашего успеха — быстрота, с которой мой клин разбил «стену щитов» Харальда. Такие атаки не всегда срабатывают, но мы имели преимущество, разместившись на высоте холма, и датчане, я думаю, уже пали духом из-за бойни за бродом. И потому мы победили.

Сжечь — значит поступить со всем этим слишком милостиво. Может, я должен порвать поэму на куски и оставить в нужнике?

Мы слишком устали, чтобы как следует организовать преследование, и наши люди были ошеломлены быстротой своего триумфа. А еще они нашли эль, мед и франкское вино в седельных сумках датчан, и многие напились, бродя среди сотворенной ими бойни.

Некоторые начали стаскивать трупы датчан в реку, но трупов было так много, что тела нагромоздились у быков римского моста, образовав дамбу, и берега брода затопило.

Кольчуги свалили в кучу, как и трофейное оружие. Немногие пленники сидели под охраной в амбаре, их всхлипывающие женщины и дети собрались снаружи, в то время как Скади заперли в пустом зернохранилище, где ее охраняли двое моих людей.

Альфред, естественно, пошел в церковь, чтобы вознести благодарственную молитву своему Богу, и все священники и монахи отправились вместе с ним.

Епископ Ассер помедлил, прежде чем отправиться на молитву. Он пристально смотрел на убитых и на добычу, потом перевел холодные глаза на меня. Он просто молча глазел на меня, как будто я был одним из двухголовых телят, которых показывают на ярмарках. В конце концов, он с задумчивым видом зна́ком велел Эдуарду идти вместе с ним в церковь.