– Дайте взглянуть, – попросилась я и сменила медсестру на стуле. Емкость, широкая и плоская, действительно стояла на самом верху шкафа, а рядом лежала крышка как будто от другой лабораторной посуды. Я сфотографировала их в разных ракурсах на телефон, затем все то же самое проделала Ленка. Медсестра тем временем стояла с предельно мрачным видом.

– Что теперь делать? Меня и так обвиняют в использовании чужих документов, теперь еще и орудие убийства валяется в моем кабинете… – лицо ее выражало полное непонимание и дисгармонию.

– Никому не говорите об этой банке, – неожиданно заявила Ленка, спускаясь со стула. – Вы и без того в плохом положении, на вас повесят убийство нашего министра просто, чтобы долго не думать.

– Почему это? – спросила я.

– Потому что как еще расценить сообщение об орудии преступления на следующий день после обыска? Почему оно валяется в непотребном месте, тем более, его подбросили туда во время отсутствия ответственного лица, вас, то есть, в момент, когда вы пользовались чужими документами. Даже не думайте возражать. В министерстве и полиции всем плевать, что вы это делали ради всеобщего блага. И если вы сообщите об орудии убийства, к вам появятся дополнительные вопросы. Например, с чего вы вообще полезли смотреть верх шкафов. Наше участие хорошей роли не сыграет, потому что министра нашли в нашем коридоре. Решат, что мы все в сговоре.

– А если не сообщить, то эту чертову чашку могут найти при повторном обыске. Пока что о ней знают четверо: мы втроем и убийца, – сказала я, – и убийца может прийти за ней.

– Зачем? – напряглась медсестра. – Стереть отпечатки пальцев?

– Думаю, он их и так стер. Просто для пущего спокойствия может ее забрать, – сказала Ленка, – но теперь он будет очень осторожен. Отпечатков, кстати, не видно.

– Кто их смотрит невооруженным глазом? Попробуй наклеить скотч на чашку.

Кристально чистый содранный с посудины скотч показал полное отсутствие отпечатков.

– Странная история получается. Кто-то, имеющий возможность ходить по коридорам и заглядывать в медпункт, убил министра и подкинул чашку сюда. И без отпечатков обошелся. Но никто не ходил в перчатках, – сказала я.

– И этот кто-то достаточно высок, чтобы положить чашку сюда, – сообразила медсестра. – Ну-ка, я попробую дотянуться с пола…

При росте в метр восемьдесят она это сделала легко, как и Ленка с ростом метр семьдесят два. Мне с ростом на десять сантиметров ниже подруги это уже не удалось. От метра шестидесяти двух мы и начали строить коллективную концепцию. Мне под ноги попеременно подкладывались разные предметы, в основном, книги, и медсестра замеряла получившийся рост с помощью передвижного ростомера. Выходило, что минимальный рост убийцы около метра шестидесяти семи. Как раз рост большинства участников экзамена. К ним же можно отнести тех, кто носит каблуки. Тогда круг подозреваемых расплывается еще сильнее. Совсем неутешительно.

– Я вот что думаю, – начала Ленка, глядя на мои попытки дотянуться до верха шкафа, – у тебя это выглядит так, будто ты делаешь над собой усилие. А это очень привлекает внимание. Преступник должен был поставить чашку так, чтобы не вызвать подозрений сидевших тут людей. Это должно было выглядеть естественно, а не как растяжка в балете. Из нас троих это получается самым легким образом только у Марины Игоревны.