Ну, ударим Окуджавой по неокрепшим юношеским мозгам. Вовка взял гитару устроил её на коленке и начал:

Смотрел на гитару и старался чуть речитативно – протяжный стиль Булата Шалвовича повторить.

Вовка допел, положил гитару на кровать и только тут взглянул на завуча. Ираида Константиновна плакала. Нет, она ревела. Слёзы прямо ручейками стекали по щекам, добирали до подбородка и капали на сложенные на коленях руки. И она не пыталась этими руками вытереть их. Она и не думала о слезах. Она вся была в песне. Что-то задел в душе. Вовка глянул на эти руки. Вон следы мела под ногтями совсем даже без лака, а вон и кольцо на левой руке обручальное. Вдова. А сколько лет ей? Вовка и не задумывался. Тридцать? Может чуть больше? Уже была учительницей в 1941 и так же вот провожала учеников после экзаменов на Войну. И мужа проводила. Тоже, наверное, учителем был.

Фомин положил гитару и, убирая руку, чуть за струну задел. Она тренькнула и вывела учительницу из транса.

– Какая замечательная песня! Где ты её слышал, Володя? – завуч стала доставать платок из кармашка на кофте. Шерстяная вязаная плотной вязки, но старенькая. Всегда получали учителя копеечную зарплату и будут получать. Они сделают СССР самой грамотной и самой читающей страной в мире, но вот партия, а потом правительство этот их труд не оценит. Зарплата соизмерима с зарплатой дворника. Так тому ещё и квартиру сразу дадут. Нельзя получать больше гегемонов. И учёным нельзя и инженерам и конструкторам.

А настанет капитализм с человеческим лицом, и мерчендайзеры станут получать больше учитилей. То есть, по сути, тупые грузчики.

– А? – Вовка вынурныл из общечеловеческих проблем.

– Я спрашиваю, Вова, чью ты сейчас песню пел?

Чью?! У Руслановой уже засветился, а послезавтра идти петь все три песни Утёсову. И вроде кто-то там из композиторов будет. Поздно говорить, что во дворе услышал.

– Свою.

– Не может быть! – прямо откинулась на табуретке и платок выронила.

«Вот, допрыгался»! – в очередной раз укорил себя Челенков.

– Ну, как-то так получилось. Батя у меня всю войну прошел. Рассказывал. Да и при мне наши мальчишки из школы прямо в первый день пошли в военкомат, мы тоже туда с парнями пошли проситься на войну. – А как ещё объяснить? Фёдор Челенков родитсятолько в 1959 году. И к войне никак, ни каким боком, ну только по книгам и фильмам.

Стоп. Ладно. Потом.

– Это просто замечательная песня. Её бы на два голоса спеть.

– Мы так с Наташей Аполлоновой и пели у них в школе. – покивал Вовка.

– Наташа?

– Ну, типа, девушка моя.

– Типа! У тебя странный язык, Володя, словно не из этого времени. Жаргонизмы, англицизмы. Будто где-то в Англии или Америке в эмиграции жил.

Нда, Штирлиц, ну, вы поняли.

– Это всё от двора.

– Англицизмы. Странный у вас двор. Ну, да не важно. Можете вы с этой Наташей вашу песню спеть двадцать пятого мая у нас на выпускном.