Поэтому у меня было много поклонников среди этих людей и их родственников. Могла выбирать. Но судьба мне дала человека, о котором я и не помышляла.

В 1977 году я вышла замуж за писателя, который был старше меня на 21 год. Иван Васильевич Дорба, писатель, публицист, переводчик.

Удивила всех, даже маму, которая мне сказала: «Как можно выйти замуж за человека в возрасте твоего отца?»

Но это особый случай. Он привез к нам в отделение жену с инфарктом миокарда. Это была очень эффектная, умная, волевая женщина старше его на 10 лет, работала заведующей редакцией «Литература народов СССР» в Гослитиздате. Имела там огромный авторитет, ибо была старым большевиком и секретарем партбюро издательства. А в молодости была комиссаром дивизии у своего мужа‑революционера, мичмана Павлова. Есть такая книга, ему воздвигнут памятник во весь рост в Сибири, где воевала 5‑я Армия. Их единственный сын Рюрик был летчиком и погиб в первые дни Великой Отечественной войны.

Александра Петровна была очень тяжелой больной, хоть диагноз инфаркта не подтвердился. У нее был редкий синдром Эдемс‑Стокса: нарушения в проводящей системе сердца, приводящие к урежению пульса вплоть до остановки сердца; при этом имелись гиперкалиемия (перенасыщение мышцы сердца калием), высокое систолическое давление (выше 200) и низкое диастолическое (ниже 40–30). Лечение состоит во введении больших доз мочегонных внутривенно и внутрь через рот (для выведения калия), запрещаются обычные средства сердечные – строфантин, коргликон, гипотензивные, т. к. они могут привести к обескровливанию органов и контрактуре сердечной мышцы). Многим врачам, а тем более обычным людям этот синдром незнаком из‑за редкости, и его лечат по трафарету, так было и с А.П. Ей назначали мочегонные средства вместе с калием (трафарет мышления), сердечные гликозиды, гипотензивные препараты – вот и довели ее до «инфаркта»! Мы с ней подружились, я ей объяснила причину ее заболевания и методы лечения. До конца она у нас не долечилась, говоря: «У меня молодой муж и его очень любят дамы, я не могу его долго оставлять». Муж приехал за ней такой скромный, красивый, благородный, поцеловал мне руку(!), поблагодарил за жену. А.П. упросила меня лечить ее дома: «Верю только Вам!»

Я редко лечила больных дома, но тут я не могла отказать, боясь, что другие врачи могут ей навредить по незнанию. Когда я приехала к ним, ей уже назначили мочегонные с калием. Я не выдержала: «Какой болван вам это назначил?» А болван оказался тут же – это был доцент из Института курортологии, их старый друг…

С тех пор я регулярно приходила к ним, они же «за визиты» давали мне кипу книг, от которых я не могла отказаться!

Деньги я с больных никогда не брала, но цветы, духи, конфеты, книги принимала, считая некрасивым «жеманничать» в ответ на порыв души пациентов при расставании.

Мои приходы превратились в дружбу, мне было очень интересно слушать их, проникаться их мудростью. Там я познакомилась с интересными людьми из литературного мира, раньше мне мало знакомого изнутри.

А.П. с мужем ежегодно в феврале‑марте уезжали на юг в Дом творчества писателей в Ялту. И на этот раз она стала меня уговаривать разрешить ей эту поездку, говоря: «Милая Ольга Халиловна, я знаю, что могу умереть в любую минуту: тут меня поместят в камеру с серыми стенками, в сером пасмурном климате, а там я буду среди чудесной весенней природы, пахучих цветов, чистого воздуха, буду любоваться на мои любимые горы, кипарисы, море! Не отнимайте у меня это в мои последние дни! Прошу вас, дорогая Олечка!»