Клавка, словно почуяв опасность, схватила ее за руку и потащила в туалет.

– Чего задумала? – зашипела она. – Драпануть хочешь? Не выйдет! – Она больно дернула Нину за руку. – Дура! В первый раз, можно сказать, повезло. Мужчина серьезный, при деньгах. И от тебя ему ничего не надо! В Москву приезжает раз в месяц – от силы. От тебя – всего-то! – встретить, приласкать, сказать, что ждала. И только! Даже жрать готовить не надо – сам все с базара привезет. Или в кабак сводит. Денег оставит, продуктов на месяц. Тряпок накупит – и тебе, и ребенку. Они к чужим детям как к своим. И все! Отдыхай целый месяц до следующего приезда. И приезжает-то на три дня! И что от тебя отвалится? Кусок твоей жирной задницы, например? Или еще чего? Жить не хочешь как человек? Чтобы у ребенка твоего все было? И игрушки, и шубка новая, и творог рыночный? И чтоб на море летом, а не в сад вонючий, комаров кормить? Плохо тебе будет?

Нина молча кивнула. Плохо. Нет, Клавка, конечно, права. Умная и расчетливая Клавка. Только вот представить страшно. Страшно и тошно. Как обнять этого незнакомого и волосатого дядьку? Как стелить ему постель? Как лечь в эту постель, откинув край одеяла?

– Не смогу я, Клав! Ну пойми – не смогу!

Клавка побелела от возмущения и злости. Зашипела, как змея:

– Что не сможешь? Приласкать? Лечь с ним на полчаса? Или – в кабак с ним сходить и на рынок? Или подарки от него принять? Тебе и Котику?

– Ничего, – твердо сказала Нина. – Ничего не смогу. Ни приласкать, ни в кабак. Не для меня это, Клав, ну пойми! Ты же Ашотика любишь. Сколько лет с ним. А я… Ну как без любви, Клав? Он же чужой, незнакомый! Женатый, наверное. Детишек полно.

– Женатый, – кивнула Клавка. – Только тебе-то что? Где ты, и где его жена? И что – я тебе за него замуж предлагаю? Без любви? – Клавка сощурила глаза. – А с поваром своим на Клязьме? Ты по любви легла? По большой и страстной? Или женат твой Сергеич не был? И детей не имел?

Нина молчала, опустив глаза.

– Вот, – заключила Клавка, – и не строй из себя. Тоже мне невинность святая! Легла под мужика – без всяких там любовей – и еще ребенка родила. Незаконного… Повезло тебе, понимаешь? – энергично зашептала Клавка. – Мужик немолодой, мучить тебя не станет. Не жадный – Ашотик врать не будет. И нужно ему – всего ничего. Подумай, Нинка! Это ж все по знакомству, удача такая! Нет у него времени бабу в Москве искать. Берет, что дают, как говорится. Ашотик сказал, что ты – женщина приличная, чистая. Не гулящая. С жилплощадью. Он и согласился. Ты на себя посмотри! Тридцать четыре уже. И никого рядом! И на горизонте никого! Красавица, тоже мне! Толстая, рыхлая. Одета как нищенка. За душой ни шиша. И одна на всем свете. Ни поддержки, ни помощи.

– Не одна! – возразила Нина. – С Котиком!

– Вот именно, с Котиком! О нем хоть подумай. Только слезы лить можешь – ах, Котик! Бедный Котик! А на деле… Была б ты хорошая мать, Котик твой грел бы жопку на Черном море. И персики бы кушал, а не холодную манную кашу.

Вот это было уже зря. Точнее – не зря! Это было по больному.