– Монтойя сделал мне ряд предложений, – я равнодушно пожал плечами, – я долго думал, но в конце концов отказался от всего. Мы с Бетти никогда не питали никаких нежных чувств друг к другу. Ну, а тут – им позарез нужен был брак с сыном крупного банкира. Зачем же портить жизнь приятным людям? Я дал согласие на разрыв помолвки. В знак благодарности Монтойя выкупили долги по моему поместью у ростовщиков. С тех пор проценты на мои долги перестали начисляться и я получил рассрочку в десять лет на погашение долга.

– Не слишком щедро для того, кто благодаря вам стал самым крупным банкиром Эскарона.

– Но и не так уж мало.

– Если я не ошибаюсь, десять лет подходят к концу?

– Да, ваше сиятельство. И это меня действительно расстраивает. Но я сам виноват, что за десять лет не смог погасить долг в триста золотых. Впрочем, чему быть, того не миновать, через несколько дней я официально стану безземельным.

– И какова же сумма долга на сегодняшний день?

– Что-то около ста семидесяти золотых, – при упоминании о сумме долга у меня против воли вырвался вздох. – Если за десять лет я не смог выплатить и половины, то уж за эти дни заработать целую гору золотых монет и вовсе не представляется возможным.

– Не мало, – согласился граф и вновь принялся листать бумаги. – После заключения мирного договора с Нугулемом и безуспешных попыток наладить хозяйство вы разорвали помолвку и подались в столицу. В архивах различных департаментов удалось найти четыре ваших прошения о зачислении в регулярную армию и два – во флот.

– Еще по разу писал раздельно в кавалерию и в пехоту, – я позволил себе перебить высокопоставленного хозяина кабинета.

– Возможно, – согласился де Бюэй, – а также пытались добиться зачисления в мушкетерские и гвардейские полки. Но везде вас ждал отказ.

– Увы, – я беспомощно развел руками, – дворян, шатающихся без дела, стало слишком много.

– Это действительно так, Орлов. И это большая проблема для королевства.

– Особенно в мирное время, – вздохнул я.

– Вам хотелось бы войны?

– Честно говоря, нет. – На эту тему мне всегда было трудно говорить: с одной стороны, нельзя допустить, чтобы тебя заподозрили в трусости, ведь, по идее, каждый дворянин рожден для войны, с другой стороны – неприятно быть обвиненным в жажде наживы. К тому же нельзя было забывать, с кем разговариваешь – мало ли что на уме у начальника тайной канцелярии? Поэтому говорил я медленно, тщательно подбирая слова. – Его величество Филипп Восьмой не стремится к войне, и жизнь в королевстве улучшается на глазах. Становится безопаснее на дорогах и в городах, расцветают торговля и ремесла. Людей не страшит завтрашний день. Жизнь налаживается, этого нельзя не видеть. Вот только, к сожалению, тысячи обедневших дворян не могут вписаться в эту жизнь. Ведь для них война – практически единственный шанс разбогатеть.

Я снова посмотрел в глаза графа и, к своему великому удивлению, обнаружил, что из серо-стальных они стали просто серыми, а во взгляде теперь явно читалась доброжелательность. По всему выходило, что я сумел заслужить благосклонность начальника Департамента безопасности Эскарона.