– Никто не любит неудачников, – грустно констатировала она, вновь прислоняясь к стене.

– До сего момента, сударыня, я считал, что это определение относится только ко мне. Что заставляет вас думать о себе столь нелестно?

– Зовите меня Фло, – устало выдохнула она, – соблюдать правила этикета в наших условиях просто глупо.

– Хорошо, – легко согласился я, пожав плечами, – называйте меня просто – Рене.

– Так вот, Рене, знай, что, называя себя неудачником, ты наносишь кровное оскорбление герцогскому дому д’Астра! Одному из семи великих домов Аллории! Впрочем, бывшему герцогскому, бывшему великому…

Конечно же, я слышал о великих домах амазонок. Даже смутно припоминал, что один из них действительно носил имя д’Астра. И это означало, что рядом со мной находится весьма высокопоставленная особа, что само по себе интересно и волнующе. Но причем здесь, собственно, я?

– Фло, – я в недоумении развел руками, – каким это образом я оскорбляю твой прославленный род?

– Что тут непонятного? – горько усмехнулась девушка. – Ты в честном бою победил мастера шпаги из Аллории, представителя герцогского дома. Называя себя неудачником, ты низводишь побежденную сторону до уровня полного ничтожества. Я этого заслуживаю, но не смей оскорблять мою семью!

– О! – только и смог произнести я после того, как амазонка, печально вздохнув, замолкла.

Несколько минут прошло в молчании. Тишину нарушали только песни цикад за окном, да изредка долетал сквозь стены чей-то пьяный хохот. Приятное общество – это, конечно, хорошо, но пора было подумать и о свободе. Я задрал голову и стал пялиться в сторону окна.

– Фло, у меня от удара частично повредилось зрение: одни предметы вижу, другие – нет.

– Это как же так? – усмехнулась виконтесса.

– Представь себе: окно вижу отчетливо, даже пролетающих мимо ночных бабочек вижу. А решетку на окне не вижу – и все тут!

– Все в порядке с твоим зрением. Решетки просто нет.

– Вот так номер! – воскликнул я изумленно. – Почему же мы еще здесь? Дай-ка угадаю: под окном – ров с крокодилами?

– За окном просто сад, – устало ответила Фло, – это одна из шуточек барона. Окно на такой высоте, что, даже встав на твои плечи, я не смогу до него дотянуться. Когда он придет за нами утром, обязательно будет глумиться по этому поводу: что ж вы, мол, не убежали, окно ж открыто? Впрочем, за мной могут прийти с минуты на минуту. Рене! – она придвинулась ко мне, в ее прекрасных глазах блестели слезы. – Я не переживу эту ночь!

Мороз пробежал у меня по коже. Но она была права. Редкий подонок упустит случай поглумиться над амазонкой. И если Эрго с дружками сейчас пируют, то скоро у них должна возникнуть потребность в утехах. А в том, что Флоримель будет сопротивляться до последнего, не было никаких сомнений.

Собрав волю в кулак и стиснув зубы, я поднялся на ноги. Голова вновь закружилась. Пришлось опереться рукой о стену, опять переждать момент темноты в глазах и снова зазвучавший набат. Через минуту я смог доковылять до внешней стены. С первого раза задрать голову, чтобы увидеть окно, не удалось. Шея затекла, и движения все еще отдавались болью в голове. Тогда я стал массировать шею и осторожно крутить головой из стороны в сторону. Вскоре мне удалось добиться определенной свободы в движениях, правда, давали о себе знать порезы на запястье и ребрах. Но я продолжал разрабатывать мышцы, несмотря на боль. Пусть завтра мне будет еще хуже, но я должен выбраться отсюда. Времени, может быть, не так уж много. А от такого мерзавца, как барон д’Эрго, можно ожидать всякой гадости.