Он наконец распутал шнуры и помог маме встать. Она поморщилась и покачнулась на затекших ногах; смрад накатил волной; на полу темнело неприятного вида пятно.

– Пойдем умываться, мама.

Наверное, она успела чуть-чуть протрезветь, потому что смущенно отвернулась, стоя голой в белой ванне под ярким электрическим светом. Женя настроил душ, попробовал воду рукой, плеснул на округлую мамину попу.

– Не горячо?

Она помотала головой и взяла рукоять душа связанными руками.

– Нет, все хорошо, сыночек.

Он отдал ей душ, намотал на кулак длинный конец шнура, сел на пол и стал смотреть, как мыльная пена стекает по гладкой, блестящей коже, унося в сливное отверстие коричневатые, дурно пахнущие потеки. Мама стояла спиной, неуклюже оглаживая себя руками и путаясь в провисшей, мокрой привязи.

– Давай помогу.

Женя намылил ладони, нежно провел рукой между упругих ягодиц и старательно принялся намыливать промежность, ощущая пальцами отрастающие волосы и тугие, плотные складки. Мама судорожно всхлипнула, чуть расставила ноги и немного нагнулась, опираясь руками о кофейного цвета кафель с узорами в античном стиле. Журчала вода, легкий пар покрывал дымкой большое зеркало, становилось очень тепло, и Женя почувствовал приятное умиротворение, как будто сейчас во всем мире были только они с мамой в этой дышащей жарким уютом и покоем ванной, и минуты длились как вечность.

Пол в спальне он помыл сам: роль главы семьи предполагает не одни только удовольствия, иногда нужно делать все самое трудное или неприятное. Потом переодел маму в другой халат, не такой короткий и яркий, но тоже красивый. Усадил ее рядом с Ингой, подумал, что, может быть, нужно искупать и сестру, но решил отложить это дело на завтра. Пошел в кухню, разогрел пиццу в микроволновке, поставил тарелку на большой красный поднос, добавил пачку чипсов, бутылку колы, «Мартини» и вернулся в спальню, удобно устроившись между матерью и сестрой. Поднос пристроил рядом на пол; пощелкал немного пультом от телевизора, нашел канал с фильмами, обнял женщин за плечи и откинулся спиной на теплое одеяло, окутывавшее батарею.

Он был дома.

Инга положила голову ему на плечо, глядя широко распахнутыми глазами в экран. Мама мягко привалилась с другой стороны. На экране отважные рыбаки боролись с бурей, отчаянно атакуя исполинские волны, вздымаемые идеальным штормом. Женя подумал, что точно так же, где-то за тысячи километров отсюда, борется с ветром небольшой белый корвет отца, пересекая уже границу двух морей и направляясь к порту приписки. Пенные брызги летят в окна рубки, потоки воды перекатываются через палубу, бьются в задраенные на кремальер люки, нос корабля то вздымается вверх, то исчезает среди черно-белого бурного моря, а экипаж считает последние дни, оставшиеся до возвращения домой.

Но они не вернутся. Когда судно исчезнет с радаров, возможно даже не успев подать сигнал бедствия, все будут гадать о причинах случившегося, выдвигать версии, обсуждать технические неполадки или ошибки злосчастного экипажа, но никто не сможет предположить, что все дело в старшем помощнике командира, капитане второго ранга Зотове, который не справился с обязанностями отца и мужа, допустил, чтобы его жена пошла по рукам, а дом превратился в постоялый двор для похотливых бродяг.