– Первая ставка сто тысяч. Приступим, господа!

По залу прошёлся ропот, а у меня немного закружилась голова. Сто тысяч – это космические деньги. Да за них можно комнату купить в общежитии!

Убитую и в неблагополучном районе, но зато свою! Прикрыла глаза, восстанавливая дыхание. Интересно, тут все так торгуются? Что-то подсказывало мне, что нет.

Савицкий лениво поднял руку первым, подтверждая ставку, а потом… Потом они понеслись. Сперва повышали незначительно, присматриваясь к участникам.

Мужчины оценивали друг друга, о чём-то переговаривались. Поднимали руки будто на автомате, якобы не следя за происходящим. Хотя я прекрасно понимала, что это лишь обманка.

Аукцион их поглотил, а я стояла как статуя. Иногда меня просили повернуться и даже наклониться. Делала все как велено, ожидая развязки. Суммы пошли запредельные.

Больше пятисот тысяч! Я о таком даже подумать не могла. Вдруг у Савицкого не хватит денег? В какой-то момент он остался вдвоём с ещё одним любителем падших ангелов.

С замиранием сердца я слушала ставки. Кто из них победит? А если не тот, кто мне нужен?

Конечно же, я не мог отпустить ее просто так, хотел контролировать все: от ее первого шага до первой фразы того, кто должен пролить свет на происходящее.

Впервые в моей жизни происходила такая борьба. Впервые в жизни рабочие профессиональные моменты отступили, уступив место чувствам. Это пугало и давало понять, что как раньше уже не будет. Что мир вокруг меня изменился.

– М-да. Если я когда-нибудь втюрюсь в бабу, как ты, то сделай одолжение, пристрели меня.

Зло посмотрел на Зета. Этот парень бесил меня так сильно, что я даже припомнить не мог, когда в последний раз так взрывался. Это тоже не есть хорошо, потому что он не должен вызывать таких эмоций.

Ничто не должно вызывать таких эмоций.

Блондин сидел, обложенный несколькими ноутбуками и следящими устройствами. Мы расположились неподалёку, насколько позволяла техника, чтобы сканировать «Роскошь» от начала до конца.

– Ангелочек зашла в ад. О! Смотрю, они сменили униформу для аукциона.

Я не хотел смотреть. Тем более что картинка была слишком некачественной. Мне не хотелось глядеть на неё и не хотелось испытывать чувство тревоги и даже бессилия.

Но я все равно сделал это. Потому что так надо. Потому что я должен взять себя в руки. Скорее чтобы отвлечься, произнес:

– С чего ты взял, что это любовь? Брось, ты же не настолько наивен, чтобы верить в такое.

Я не верил. Допускал, но не мог признать, что все-таки это чувство существует. Что я попал со Златой, было очевидно, но любовь ли это? Зет даже не хмыкнул.

Я поднял глаза от мутного изображения Златы в золотистом одеянии и поймал его внимательный взгляд. Что? Вопросительно выгнул бровь. Тот без тени улыбки спокойно ответил:

– А вот я, к сожалению, верю. Я видел ее в семье. Мои родители любят друга, чтоб их, и они заставили поверить в эту хрень меня. Да и потом встречалось. Знаешь… Не когда орут под окнами клятвы, такие в случае чего первыми деру дают, оставляя своих баб на растерзание. Да и девки обычно готовы на все, лишь бы…