Власть высоких служителей ислама проявлялась также и открыто. Они должны были решать вопросы о собственности, выносить приговоры, определять наказания и наблюдать за их исполнением.

Вся организация была устроена с удивительным искусством и умом. Целая сеть тайных нитей шла от Шейх-уль-Ислама, все они соединялись в его руках, он приводил их в движение, и от его произвола зависела целая толпа хаджей, мулл, законоучителей и верховных судей, кади и шейхов, софтов, имамов и ульмасов, которые составляли религиозную опору всего обширного государства.

В ночь, когда Лаццаро передал Рецию и мальчика старому дервишу Тагиру, Шейх-уль-Исламом был сделан новый важный шаг – маленький принц находился в его власти, под его защитой, как он ловко выражался. И это обладание принцем, он надеялся, принесет ему большие выгоды в укреплении власти. Мансур-эфенди неусыпно заботился о расширении своего могущества! Он с радостью пожертвовал бы всем остальным для удовлетворения своего властолюбия! У него было одно только стремление, одна только цель – усиление его власти! В душе этого скрытного человека жила только одна любовь – любовь к могуществу! Этому кумиру он жертвовал всем, пред ним он преклонялся, ему одному он был предан.

Старый дервиш Тагир не знал, кто ему был передан в эту ночь, он не спрашивал об имени, он исполнял только свой долг. Глухонемой старик как будто был создан для этой смотрительской должности! Он не мог ничего поведать из того, что происходило при нем, и невыслушанными проходили мимо его ушей жалобы, проклятия или просьбы заключенных.

Тагир был человек без всякого чувства, без собственных мыслей и суждений – именно такой, рожденный для слепого повиновения сторож был нужен Шейх-уль-Исламу!

Все вопросы и просьбы бедной Реции были оставлены без внимания.

Старый дервиш, который провел большую часть своей жизни в этих мрачных местах и был совершенно отчужден от внешней жизни, не обращал внимания на жесты обоих плачущих жертв.

С фонарем в руке шел он рядом с ними через длинный, широкий, со сводами коридор, где там и сям находились заложенные камнями окна.

Каменная стена состояла из красно-бурых кирпичей и от времени казалась совсем темной. Внизу коридор был выстлан плитами.

Старый дервиш довел Рецию и мальчика до витой лестницы. Она была необыкновенно прочно сделана и устояла под разрушительным действием времени.

Витая лестница вела в верхнее отделение Чертогов смерти.

Реция и Саладин должны были взбираться по ступенькам, Тагир освещал им дорогу.

Пройдя шестьдесят высоких ступеней, они снова вступили в широкий, с облупившимися стенами коридор, потолок которого составлял остроконечный свод.

Тут, как бы из могилы, выходили глухие жалобные стоны, тяжкие мольбы томившихся в заключении и не находивших сна, и между ними звуки цепей, доходившие до ушей дрожащей от ужаса Реции! Ребенком же в этом страшном месте овладел такой страх, что Реция, оберегая его, нежно сжала в своих объятиях.

Скудный свет фонаря, который нес старый дервиш, слабо освещал широкие, огромные покои этой части развалин. Наконец дервиш остановился у одной двери и вытащил связку ключей из-за пояса.