— Нормально. Но немцы просто сваливают вместе все вещи узников. Испорченная еда вперемешку с одеждой. И плесень. Терпеть ее не могу, она воняет.

— Я рад, что ты не работаешь снаружи. Я разговаривал с мужчинами, знакомыми с девушками из их деревни, которые работают в «Канаде». Они сказали мне, что те часто находят драгоценности и деньги.

— Слышала об этом. Я, похоже, нахожу лишь заплесневелый хлеб.

— Будь осторожна, ладно? Не делай глупостей и всегда поглядывай на СС.

— Я хорошо усвоила этот урок, уж поверь.

Звучит сирена.

— Тебе лучше вернуться в свой барак, — говорит Лале. — В следующий раз принесу тебе немного еды.

— У тебя есть еда?

— Могу брать дополнительный паек. Достану для тебя, и увидимся в следующее воскресенье.

Лале встает и протягивает Гите руку. Она берется за нее. Он помогает ей подняться и удерживает ее руку в своей чуть дольше необходимого. Ему никак не оторвать от нее глаз.

— Нам пора.

Она отводит взгляд, но он весь во власти ее очарования. От ее улыбки у него подгибаются колени.

Проходят недели, деревья вокруг лагеря сбрасывают листья, дни становятся короче, предвещая наступление зимы.

Кто эти люди? Лале задает себе этот вопрос со дня прибытия в лагерь. На стройплощадках каждый день появляются группы людей, одетых в гражданскую одежду. После окончания работы они исчезают. Вдохновленный встречами с Гитой, Лале уверен, что сможет поговорить с кем-нибудь из них, не привлекая внимания эсэсовцев. Портфель послужит ему щитом.

Лале непринужденно шагает к одному из строящихся кирпичных зданий. Эти здания не похожи на бараки для узников, но их назначение сегодня его не интересует. Он подходит к двум мужчинам — один старше другого, — занятых укладкой кирпича, и опускается на корточки возле штабеля. Мужчины с интересом смотрят на него, замедлив темп работы. Лале берет кирпич, делая вид, что изучает его.

— Не понимаю, — тихо говорит он.

— Чего не понимаешь? — спрашивает тот, что постарше.

— Я еврей. Меня пометили желтой звездой. Вокруг себя я вижу политзаключенных, убийц и бездельников, не желающих работать. А теперь вы. На вас нет клейма.

— Не твое дело, еврейский мальчик, — говорит молодой, сам почти мальчик.

— Я к вам по-дружески. Вы ведь понимаете, я просто осматривался и заинтересовался вами и вашими товарищами. Меня зовут Лале.

— Отстань! — заявляет парень.

— Угомонись! Не обращай на него внимания, — произносит старший мужчина охрипшим от сигарет голосом. — Меня зовут Виктор. Этот крикун — мой сын Юрий.

Виктор протягивает ему руку, и Лале пожимает ее. Лале подает руку Юрию, но тот отказывается от рукопожатия.

— Мы живем неподалеку, — объясняет Виктор, — и каждый день приходим сюда на работу.

— Просто я хочу четко это уяснить. Вы добровольно приходите сюда каждый день? То есть вам за это платят?

— Правильно, еврейский мальчик, — высоким голосом говорит Юрий. — Нам платят, и мы каждый вечер уходим домой. А вот ты…

— Юрий, я сказал, заткнись! Не видишь — парень со всей душой.

— Спасибо, Виктор. Я не причиню вам вреда. Я уже сказал: просто проверяю что и как.