Гамильтон понимал деньги лучше Джефферсона и принимал особенности их характера во внимание, когда придумывал для них правила. Довольно странно, что он показал себя полным простофилей, когда оказался втянут в любовную историю. Женщина, с которой он сошелся, была совсем не Салли Хемингс, не хорошенькая селянка со скромными помыслами: она легко втиралась в доверие, и у нее был муж, с которым она разделяла склонность к шантажу. Никто так до конца и не понял, почему Гамильтон подверг свою репутацию такому риску. В итоге, чтобы выбить почву из-под ног своих политических оппонентов, он во всем публично сознался. Это был смелый поступок, и он отчасти себя оправдал. Джефферсон, столкнувшись из-за связи с Хемингс с оскорбительными слухами, просто умолкал и терпел.

Банк Соединенных Штатов проявлял благосклонность к своим политическим друзьям и неохотно шел навстречу своим противникам. Вскоре они стали требовать, чтобы законодательные собрания штатов выдали банковские лицензии и им. — требование, от которого обычно отмахивались с успокоительными заверениями, что поскольку всякий может приобрести облигации банка, в новых банках нет необходимости.

Аарон Берр — преуспевающий нью-йоркский адвокат, депутат и впоследствии вице-президент, империалист и предатель — нашел лазейку. Вспышку желтой лихорадки в 1798 году приписали грязной воде из городских колодцев или привезенной извне на продажу. Шестеро видных жителей города, включая Александра Гамильтона и Аарона Берра, высказались в пользу того, чтобы быстро организовать «обильное снабжение чистой водой». Вкладом Гамильтона была мысль, что городской совет должен поручить исполнение работ отдельной компании, а не брать эти обязанности на себя.

Больше никакого отношения к этому проекту Гамильтон не имел, а его исполнение взял на себя Берр при поддержке ряда уважаемых представителей городского купечества — если не целиком и полностью, то, по большей части, принадлежавших к партии республиканцев, как и сам Берр. Манхэттенская компания получила лицензию на возведение дамб и отвод от города всех рек и ручьев, могла «употреблять целиком в свою пользу всякий прибавочный капитал, которым вышеназванная компания могла прирасти при приобретении государственных или иного рода облигаций или же осуществлении любых других финансовых транзакций и операций, не нарушающих конституцию и прочее законодательство». Берр доказывал, что без такой статьи устава работы над системой водоснабжения не начнутся. Большинство из тех, кто задумывался над этим, полагало, что Манхэттенская компания займется торговлей.

Через год после того, как она получила свою хартию, в одном из новых колодцев нашли тело молодой женщины, а обвиняемый в этом преступлении был успешно оправдан в суде усилиями Гамильтона и Берра. Гамильтон уже понял, что его надули. Манхэттенская компания Берра была банком, причем огромным, для которого работы по водоснабжению являлись побочной деятельностью[49] и который был тесно связан с местными грандами республиканской партии. Гамильтон писал другу: «Я лично был свидетелем тому, как он [Берр] со всей искренностью и с теми же самыми доводами, что и Джефферсон, выступал против банковской системы. И вот он только что мошенническим путем учредил банк — совершенного монстра по своим принципам, но чрезвычайно удобного в качестве орудия извлечения прибыли и осуществления влияния».