Как и революционные «континенталки». гринбеки были обеспечены лишь обещаниями. Прочность обещания измерялась падением их стоимости. Когда Союз одерживал победы, курс гринбеков рос относительно золота — в августе 1863 года, после побед при Геттисберге и Виксберге, их стоимость превысила 82 цента за 1 доллар. Но к июню следующего года 1 гринбек оценивался в 35 центов. После появления памфлета под названием «Предупреждение народу: бумажный пузырь», описывавшего рост цен термином «инфляция», в употребление вошло новое слово. К маю 1865 года курс гринбеков вернулся к 78 центам.
К этому времени портрет Сэлмона П. Чейза красовался на банкнотах достоинством в 10 000 долларов — яркий пример инфляции, и сам Чейз имел весьма раздутое представление о собственной значимости. В качестве губернатора Огайо в 1860 году он оспаривал с Линкольном лидерство в Республиканской партии. Линкольн одержал верх и включил его в состав своего правительства, где Чейз прославился тем, что расставил свои креатуры на все посты, потенциально находившиеся в его юрисдикции, а также на ряд тех, которые находились за ее пределами. Всякий раз, когда казалось, что президент ему противодействует, Чейз высокопарно подавал прошение об отставке. В период между 1861-м и 3 января 1864 года Линкольну пришлось четырнадцать раз упрашивать своего министра финансов остаться на посту, несмотря на вопиющее превышение тем своих полномочий и нескрываемое желание получить должность самого Линкольна. После таких бесед Линкольн обычно ложился на кровать и гримасничал.
Чейз также был глубоко верующим человеком и естественным образом рассматривал себя как прямого выразителя воли Всевышнего, поэтому был тронут полученным в начале войны письмом от преподобного М. Р. Ваткинсона из городка Ридливиль в Пенсильвании. «Вы, верно, христианин. — писал преподобный. — Что, если бы наша нация сейчас пала во прахе? Разве антиквары последующих столетий не пришли бы к верному выводу о том. что мы были нацией язычников?» Преподобный говорил о монетах: его болезненная фантазия рисовала картину того, как в будущем набожные археологи установят сей факт на основании того, что монеты Соединенных Штатов «в постыдном язычестве» прославляли только богиню свободы. Чтобы дать им верное представление, он предложил собственный эскиз, изображавший флаги, всевидящее око, звезды, кольца единства и слова «Бог, свобода, закон».
Чейз инстинктивно ухватился за эту идею: к тому времени на смену жесткому рационализму авторов Конституции минувшего столетия пришло более приземленное осознание, что еще никто не терял голоса избирателей, взывая к имени Господа.
«Ни одна нация не может быть сильной иначе как силой Господа или оберегаться иначе как Им, — писал Чейз директору Монетного двора в Филадельфии. — Наша национальная валюта должна возвещать о том, что наш народ уповает на Господа». Монетный двор поспешил подчиниться и предложил выбить: «Наша страна — наш Бог» и «Боже, на тебя надеемся». Но Чейз настоял на своем окончательном варианте девиза. С 1864 года слова «На Бога уповаем» должны были чеканиться на всех монетах, где могли поместиться.