В Мальтовилье (пригородный район вилл, здешний аналог Рублевки и других подмосковных коттеджных поселков) Мазур ехал с одним из незнакомых ему «ребят» Лаврика. Белль с собой брать никак не стоило — разговор, который Мазур планировал, для ее нежных ушек, в общем, не предназначался. Еще и оттого, что речь должна была пойти не о каких-то служебных секретах, а о чисто личных делах, пусть и двадцатилетней давности.

Конечно, он искренне ее поблагодарил — было за что. Девчонка буквально в течение одного рабочего дня, словно торпедный катер по глубокой воде, пронеслась по восьмому кругу ада — здешней военно-спецслужбистской бюрократии, кое в чем не только не уступавшей цивильной, но даже ее превосходившей, с учетом секретности. После того, как обработала два серьезных ведомства, нашла искомое в третьем — Антитеррористическом центре. И честно призналась Мазуру: во всех трех конторах, конфиденциально понизив голос и предварительно взяв с собеседника слово хранить тайну, открытым текстом заявляла: запрос требуется по личному указанию президента, разумеется, устному, потому что далеко не все можно доверять бумаге, и за безобидным внешне запросом может крыться нечто такое, о чем и ночью под одеялом подумать страшно. И всякий раз срабатывало. Кто из полковников и даже генералов рискнет уточнить у президента, давал ли он такое-то поручение?

Одним словом, в хорошем стиле Таманцева из классического романа Богомолова — который Белль не читала и в жизни о нем не слышала. Невинно кругля глазищи, она сказала:

— Все равно никто ничего не узнает. Для пользы дела, мне продумывается, можно немного и переврать...

Мазур машинально, уже привычно поправил:

— Приврать...

И ни малейшего разноса не учинил. У самого рыльце было в пушку. Все они, включая Морского Змея и Лаврика, порой для пользы дела откалывали нечто подобное. И, между прочим, всякий раз сходило с рук.

Итак... Полковник в отставке Рамон Эчеверриа, последняя должность — командир полка «Чакумато» — бывшие «тигрерос», переданные из упраздненного ДНГ новообразованному Антитеррористическому центру (в прошлый приезд Мазура Эчеверриа был комбатом в этом полку). Стоп, стоп, что-то тут не сходится. ДНГ упразднен в пятом году, а в отставку Эчеверриа вышел в третьем, когда никакого «Чакумато» и не существовало, были только «тигрерос». Ну, вероятнее всего, те же бюрократические игры — в составленную гораздо позже справку-анкету кто-то внес новое название. Почему Эчеверриа вышел в отставку аж шестнадцать лет назад, когда ему и сорока не было, загадки не составляло: Белль тут же объяснила, что упомянутый в выданной ей бумаге термин означает «отставка по ранению». Крепенько должно было стукнуть мужика. Ну, такая уж у него была нескучная служба...

Три ордена, две медали, наградной знак... Католик... Холост... живет с сыном по такому-то адресу...

Вот последнее было очередной загадкой, которую и Белль не могла разгадать. Уверена была в одном: если бы его жена умерла, стояло бы не «холост», а «вдовец». Недоуменно пожала плечами: будь отставной полковник разведенным, в справке обязательно привели бы именно эту формулировку.