Бобышев вытянутся:
— Тов... сеньор верховный главнокомандующий! Сторожевик потоплен, группа противника, одиннадцать человек, уничтожена полностью, двенадцатый взят в качестве «языка». С нашей стороны убитых и раненых нет!
— Эффектно, ничего не скажешь, — покачал головой президент. — Что скажете, адмирал?
— Хорошая профессиональная работа, — сказал Мазур то, что и думал. — Ни малейших изъянов в действиях группы не нахожу. Правда... — он повернулся к майору. — Будь это в реальных боевых условиях, можно было пустить в ход и другой вариант...
— Конечно, — понятливо кивнул Грандовский. — Развернуть все стволы сторожевика к зданию и разнести его вдребезги, потом зачистить, если что-то живое ухитрится уцелеть?
— Вот именно, — сказал Мазур.
Майор развел руками:
— Ну, тут уж чем богаты... Сторожевик, увы, не более чем пластиковый макет, как и все его бортовое...
— Великолепно, сеньоры! — президент был в самом прекрасном расположении духа. — Адмирал, значит, вот этим, — он кивнул в сторону противоположного берега (где все еще никак не мог потонуть, хотя и погрузился почти полностью, макет сторожевика), — вы и занимались сорок с лишним лет?
— Не каждый раз, но часто и этим, — сказал Мазур.
— Впечатляет... — покрутил головой президент. — Двенадцать вышколенных, обстрелянных солдат — и словно собачка хвостиком смахнула...
— У вас хорошие солдаты, — ответил Мазур. — Я еще в прошлый раз убедился. Вот только у вас нет людей, подготовленных противостоять боевым пловцам, вообще учитывавшим бы их при разработке операций. До недавнего времени не было и пловцов...
— Зато теперь есть, — сказал президент. — Надеюсь, вашими трудами, сеньоры, будет гораздо больше, — на его лице появилась прямо-таки мечтательная улыбка. — А вот чочо[9] о боевых пловцах вообще не думают, должно быть, полагают, что у чисто сухопутной страны в них нет необходимости. Ну, на то они и чочо... — Он обвел всех довольным взглядом: — По такому поводу можно и устроить небольшой пикник на лоне природы...
Он отдал адъютанту какую-то короткую команду. Тот нырнул в вертолет, и Мазур вскоре понял, для чего с ними летели четверо в белых костюмах, по ухваткам и поведению ничуть не похожие из телохранителей. Они и принялись таскать из вертолета раскладной походный стол, табуретки-раскладки, пластиковые контейнеры (в иных позвякивало стекло, в иных — металл). По лицу президента было видно, что он чертовски рад возможности на какое-то время совершенно отрешиться от государственных дел и посидеть за бутылочкой на природе. Понять его можно — здешняя шапка Мономаха потяжелее многих других...
Мазур усмехнулся про себя, заметил, что оба бравых соотечественника стали держаться чуточку скованнее — молодое поколение, ага, сроду не сиживали за столом со столь высокой персоной. В отличие от Мазура, коему доводилось пить с несколькими президентами: некоторые из них (да что там, почти все) исключительно для приличия, дабы пресловутая западная демократия меньше косилась и не обзывалась...
А все-таки интересно помотала жизнь, подумал он, усаживаясь за стол (президент отвел ему место рядом с собой). Пил с парочкой диктаторов, парочкой более- менее легитимных президентов (а теперь с совершенно легитимным), с эль-бахлакскими революционными генералами, побывали в его постели нынешняя голливудская кинозвезда и африканская принцесса, и самая настоящая европейская принцесса из правящего и ныне лома. А однажды — так уж карта легла — помимо своего желания нешуточно повлиял на ход президентских выборов в США, о чем знала всего-то дюжина человек на глобусе. Занятные получились бы мемуары — только кто ж разрешит их напечатать? Можно, конечно, по примеру диссидентов советских времен написать в стол —- уж лет-то через пятьдесят могут и напечатать. Вот только... Во-первых, сам он еще полсотни лет ни за что не проживет, и ему будет глубоко все равно. Во-вторых, через пятьдесят лет многие громкие некогда имена изгладятся из памяти читающей публики (иные уже сегодня забыты), и мемуары будут напоминать труд по древней истории, пестрящий обширными и многочисленными примечаниями. Кому сегодня интересны борьба английской и испанской разведок шестнадцатого века? Или подробности придворных интриг при шведском дворе века восемнадцатого? Кучке гурманов, которых можно по пальцам пересчитать. Так что не стоит и за перо браться, чай, не Пушкин...