— Дядя, про которого я и думать забыла, напоминаю. У него и спроси.

А вот и он сам появился на тропинке. Ну и Ната еще какое-то время не могла избавиться от мыслей о нем и вопроса, женат ли он. Вполне возможно, что и женат. А если нет, то у него наверняка кто-то есть, кто о нем сейчас волнуется. Женщина… Оставалось надеяться, что ей он сообщил, что жив. Впрочем, не стоит об этом думать, потому как не ее это дело.

Засиделись они дотемна, пока не съели все сардельки с салатом и не наговорились вволю. В основном беседу вели Вера с Мамонтовым. Ната все больше слушала, отвечала, если обращались к ней на прямую. Но сдается ей, оставь она этих двоих наедине, они бы и не заметили ее отсутствия.

Мамонтов много рассказывал о своих студенческих годах. Не конкретизировал, где именно учился. Истории все были искрометные, и Вера ухохатывалась. Даже Ната порой с трудом удерживалась от смеха. И, кажется, он не врал, а, действительно, вспоминал истории из своей насыщенной жизни.

— Так не хочется уходить от вас, но мне пора, — с сожалением сообщила Вера, когда совсем стемнело, и только яркий месяц светил на них сверху.

Уже и угли полностью прогорели и остыли. А Ната всю посуду снесла в кухню и поставила греться воду. Да и пора было укладываться спать скоро, потому как завтра новый день и вставать ей привычно рано.

— Поздно уже, провожу тебя до деревни, — галантно предложил Мамонтов.

И хотела было Ната сказать, что не стоит ему шляться в ночи, но промолчала. В конце концов, мальчик он взрослый и может делать, что хочет. Вера же обрадовалась как ребенок, разве что приплясывать на месте не начала.

На кухне царил порядок. Грибы Ната перебрала и часть повесила сушиться. Сменила постельное белье на кровати, где спал Мамонтов. Все приготовила для инъекции антибиотика. А его все не было. Волнение возрастало, и Ната уже собралась отправиться на поиски, когда дверь распахнулась, и на пороге появился довольный Мамонтов.

— И как это называется? Нарываешься, да? — не сдержалась Ната и напала на него первая. Хотя, он и не собирался на нее нападать.

— Да брось… — отмахнулся он. — В деревню я не ходил, просто, мы с Верой завернули к озеру и посидели немного на берегу. Поболтали. Кроме нас, там больше никого не было.

Все это Мамонтов сообщил с такой радостью, что Ната моментально вспыхнула от злости.

— Да, с чего ты взял, что меня это все интересует? Надо было вообще запереть калитку и дверь, оставить тебя коротать ночь на улице. А вместо этого я сижу и жду тебя!

— И волнуешься, да? — подмигнул ей Мамонтов.

— Да, вот еще! Надо больно! Снимай штаны! — рявкнула Ната.

— Что, вот так сразу? Даже в спальню не пройдем? — ласково поинтересовался Мамонтов, приближаясь к ней.

— Снимай, кому говорю! Сава-а-а, — насмешливо протянула Ната, беря со столика шприц и растягивая губы в предвкушающей улыбке.

— Да, Сава, так меня зовут друзья, — опасливо попятился он от нее, но Ната медленно шла на него со шприцем в руке. — А тебя я теперь буду звать Натой…

— Только попробуй, дядюшка, — потрясла она шприцем в воздухе. — Благодетель мой. Приехал, чтобы помочь — дом отремонтировать. Осчастливить племянницу. Да?! — проорала, а брови Мамонтова стремительно полезли на лоб. — Убила бы тебя сейчас, да мараться не хочется! Ты хоть понимаешь, что сам на свою голову навлек проблем? Завтра все в деревне будут знать о тебе — Верка постарается. А человек — существо думающее, Сава. И телевизоры тут есть у всех. А? Что скажешь?