Каппеллетти, конечно, знал правду, но что он мог поделать? Он рассматривал вариант смены места работы, но несколько предварительных запросов показали, что во всей Америке только полицейский департамент Сан-Франциско готов обсудить вопрос о его найме и только начальником отдела «летающих тарелок». Ни одно полицейское подразделение, управление пожарной охраны или любая другая силовая структура не захочет с ним связываться. Работа в частном секторе, куда просочилась мафия, выглядела безнадежной. Поэтому, Каппелллетти бескомпромиссно принял новое задание (и продвижение по службе), и изливал свое раздражение на каждого незначительного, неорганизованного и несущественного домушника и медвежатника, а также на любого «артиста», который вставал на его пути, так эффектно, что уже через несколько лет он стал главой отдела, и мог спокойно дожидаться пенсии, и размышлять о несправедливости.

Понятно, что у Фрэнсиса Ксавьера Мэлоуни было мало общего с этим парнем; они редко общались. С легким напряжением и фальшивой веселостью Мэлоуни наблюдал, как Каппеллетти тяжело прошелся по кабинету и присел, сердитый, как человек, которого ложно обвинили в том, что он пукнул.

— Как ты, Тони? — спросил Мэлоуни.

— Могло бы быть и лучше, — ответил ему Каппеллетти. — Мне не помешало бы больше людей в отделе.

Мэлоуни, разочарованный, спросил:

— Ты пришел сюда, чтобы обсудить это?

— Нет. Не сейчас. На этот раз я пришел по поводу Византийского Огня.

— Ты нашел его, — предположил Мэлоуни.

— Как я мог это сделать? — Каппеллетти воспринял вопрос буквально.

— Я пошутил, — успокоил его Мэлоуни. — Что у тебя, Тони?

— Стукач, — ответил итальянец. — Одного моего человека, по имени Абель.

— Стукача? Или твоего человека?

— Моего зовут Абель, а стукача — Клопзик. Бенджамин Артур Клопзик.

— Окей.

Итальянец тяжело кивнул головой. Черные волосы в ушах и ноздрях вздыбились; морщины недовольства залегли на щеках.

— Клопзик сообщил нам, что люди на улицах недовольны блицкригом.

На лице Мэлоуни появилась улыбка хищника:

— Хорошо, — сказал он.

— Они настолько недовольны, — продолжил Каппеллетти, — что начинают объединяться.

Улыбка Мэлоуни стала насмешливой.

— Революция? Низших слоев общества?

— Нет, — ответил Каппеллетти. — Собираются поддержать нас.

В течение нескольких секунд Мэлоуни не мог уловить смысл, но когда сделал это, то постарался от него избавиться.

— Мошенники? — переспросил он. — Бродяги, отбросы общества помогают нам? Нам?

— Они хотят спокойной обстановки. И считают, что после того, как мы получим рубин назад, мы успокоимся.

— Так оно и есть.

— Я знаю это. Они знают это. Поэтому люди собираются вместе и через своих людей пытаются отыскать рубин. Они настолько рассержены сложившейся ситуацией, что не только вернут нам кольцо, но и парня, который его украл.

Мэлоуни уставился на него:

— Тони, как перед Девой Марией скажу тебе правду. Если бы кто-нибудь другой пришел в этот кабинет и сказал мне такое, то я бы назвал его лжецом и наркоманом. Но я знаю тебя, Тони, знаю, что твоим главным недостатком всегда была безупречная добросовестность, и поэтому я верю тебе. Это проявление уважения и восхищения, с которым я всегда смотрю на тебя, Тони. А теперь я хочу узнать сотни и сотни подробностей.