Мы собирались покинуть Йонтсдаун после того, как завершим практически все, что задумали. Мы узнали, для чего существует здесь это гнездо. И мы кое-что сделали с ним — может быть, недостаточно, но все-таки что-то.
Я знал, что мы выберемся обратно целыми, невредимыми и в безопасности.
Я знал. Я знал. Я просто знал.
Порой мое ясновидение подводит меня. Порой бывает так, что темнота нависает надо мной, опускается сверху, но я не вижу эту темноту, как бы пристально ни вглядывался.
31
Смерть тех, кого мы любим
Гоблины положили на место решетку сливной трубы и ушли в девять минут третьего утра в понедельник. Я прикинул, что нам с Райей нужно залечь на дно еще на четыре часа как минимум. Иными словами, мы выберемся на поверхность из чрева горы через двадцать четыре часа после того, как вошли в нее, ведомые Хортоном Блуэттом.
Я думал, пришла ли снежная буря, стал ли мир наверху белым и чистым.
Я думал, спят ли в этот момент Хортон Блуэтт и Ворчун в своем маленьком уютном доме на Яблоневой тропе или бодрствуют, один из них или оба, и думают о нас с Райей.
Я находился в более приподнятом настроении, чем за все последние дни, и понял, что моя обычная бессонница покинула меня. Несмотря на то, что я уже насладился девятью часами крепкого сна, я то и дело снова задремывал и просыпался. Порой я засыпан совсем крепко, как будто годы бессонных ночей неожиданно настигли меня.
Я не видел снов. Я воспринимал это как доказательство того, что наша судьба изменилась к лучшему. Я был настроен оптимистически, что было нехарактерно для меня. Это было частью моей иллюзии.
Когда естественные позывы одолели меня, я отполз подальше, в глубь водосточной трубы, до ее изгиба, где и справил нужду. Вонь от мочи большей частью унесло прочь, поскольку по трубе шел слабый сквозняк, тянущийся в ту же сторону, куда текла бы вода, стремясь к концу водостока. Но хотя слабая струйка неприятного запаха все же поднялась ко мне, я не обратил на нее внимания. Я был в таком хорошем настроении, что на меня произвела бы впечатление лишь катастрофа вселенского масштаба.
Наслаждаясь дремотой и в моменты затуманенного бодрствования дотягиваясь до Райи, я окончательно не проснулся вплоть до половины восьмого утра понедельника — на полтора часа позже того срока, на который я запланировал покинуть наше убежище. После этого я еще полчаса пролежал, прислушиваясь к электростанции над головой, чтобы уловить звуки, свидетельствующие об еще одном поиске.
Ничего тревожного я не услышал.
В восемь часов я дотянулся до Райи, нашел ее руку, сжал ее, затем, извиваясь, вылез из горизонтального водостока на дно вертикальной трубы высотой в шесть футов. Там я уселся на корточки — ровно настолько, чтобы отыскать свой пистолет с глушителем и снять его с предохранителя.
Мне показалось, что Райа прошептала: «Осторожно, Слим», но гул подземной реки и грохот работающей электростанции были слишком громкими, чтобы с уверенностью понять, что она говорит. Может быть, я услышал проскользнувшую в ее мозгу мысль — «Осторожно, Слим». Мы уже через столько прошли вместе до этого, становясь ближе друг другу с каждой пережитой опасностью и приключением, что чтение мыслей — больше интуиция, нежели телепатия — ничуть бы меня не удивило.