Бедный котенок с придушенным хрипом вдруг выскочил из-под двери и, извиваясь, стал биться о пол, словно резиновый мячик.

      Они с мамой так и застыли на месте.

      Постепенно Марсик успокоился и затих.

      - Всё! - вздохнула мама. - Отмучился бедняга...

      Он начал горько плакать, жалея котенка.

      - Не плачь! - сказала мама.

      - Но ведь ему же больно! - сквозь слезы, возразил он, и услышал:

      - Нет, он уже ничего не чувствует, никого не видит и не слышит, он - умер!

      Стас вспомнил, как обошел тогда вокруг котенка, не понимая, как это он не видит и не слышит его, и недоуменно спросил:

      - Ничего-ничего?

      - Да, - подтвердила мама. - Как бы тебе это объяснить... Его больше нет!

      - И не будет? - не поверил он.

      - Ну да же!

      - Никогда-никогда?

      ... Потом они сидели вдвоем на балконе.

      Папа, как обычно, задерживался в клинике и ничего не знал о случившемся. Небо быстро темнело, обсыпаясь звездами, и начинали летать ночные бабочки. Они подлетали к пахучим маминым петуньям, но, заметив людей, испуганно удалялись. Было очень-очень грустно.

      - Мама! - осторожно позвал он. - А бабочки тоже умрут?

      - Да! - думая о чем-то своем, рассеянно кивнула мама.

      Через двор пролетала вспугнутая кем-то ворона.

      - И птицы?

      - И птицы!

      Залаяла собака.

      - И звери?

      - Конечно!

      - А... люди? - после долгого молчания тихо спросил он и услышал:

      - И люди тоже!

      - Все-все? И папа?!

      - Да... - печально отозвалась мама.

      - И ты?!

      - И я.

      И тогда тихо-тихо, едва слыша самого себя, он спросил:

      - А я?..

      - И ты тоже, сынок... Никто не вечен!

      - Но я не хочу... не могу... это нечестно! - умоляюще заглянул он в глаза маме.

      - Ой, что это я! - вдруг спохватилась она…

      Сколько времени прошло, а до сих пор помнится, как мама успокаивала его, уверяя, что врачи, конечно, придумают таблетки, которые позволят им дожить до тех пор, пока ученые найдут способ победить смерть.

      - Но - ох, уж эта мама! - в глазах у неё было столько грусти, а в голосе - неуверенности, что, как она ни старалась, Стас так и не мог до конца поверить ей, хоть жаждал этого больше всего на свете.

      Потом, года через три у него начались панические, ни с чем не сравнимые приступы страха.

      Таясь от родителей, он до боли зажимал уши и метался по комнате, чтобы заглушить, отогнать мысли о будущей смерти, которая неодолимой громадой надвигалась на него.

      Затем это само собой притупилось, исчезло и вот, кажется, начиналось опять.

      «Все, что угодно, только не это!» - не на шутку испугался Стас.

      Нужно было скорее уходить из комнаты, чтобы не остаться наедине с самим собой, и он торопливо взялся за ручку двери.

3

- Сережа, зачем ты так?! - ахнула мама.

      На завтрак была манная каша и пышный, с румяной коркой, омлет.

      Мама с папой на повышенных тонах разговаривали о чем-то своем, взрослом.

      - Фу-у! - скривился Стас, увидев самые нелюбимые кушанья, которые и в городе вставали ему поперек горла.