- Спаси Бог…

      - Скоро вам будет лучше. А потом – совсем хорошо. Скажите, когда последний раз с вами такое было?

      - Не помню… Давно… Много лет назад… Еще до монастыря.

      - А в монастыре?

      - Ни разу.

      - Удивительный случай! С вашим-то сердцем?

      - Да я уж забыл, с какой оно у меня стороны… - отец Тихон со слабой улыбкой положил руку на грудь и вдруг стал беспокойно ощупывать себя. – Дарохранительница… где Дарохранительница?!

      - Тихон Иванович! Вам нельзя волноваться!..

      - Как нельзя? Да вы что?! В ней же – Святые Дары!

      - Не тревожьтесь, отец Тихон! Её дети мои с собой прихватили… Я видела у них вашу сумку! Черная такая, через плечо носится…

      - Нет, Дарохранительница маленькая, из красного бархата…

      - Ну, так, значит, она в этой большой сумке!

      - Скорее… Прошу вас - немедленно пошлите кого-то за ней!

      - Зачем кого-то? Я мигом, сейчас, сама!

      - Ну вот, Тихон Иванович, а вы так встревожились...

      - И буду тревожиться. Места себе не найду, пока она Дарохранительницу не принесет.

      - Место ваше теперь одно – кровать! В клинику бы вас сейчас или еще лучше обратно в монастырь. Но вы – нетранспортабельны. Как бы это понятнее объяснить… Вам нельзя теперь ни волноваться, ни сидеть, ни ходить, а только - лежать, лежать и лежать!

      - Дышать-то хоть можно?

      - Да, но только спокойно и глубоко!

      - После того, что я увидел в миру?

      - Ну вот, вы опять за своё, даже пульс участился! Я запрещаю вам эти неприятные воспоминания! И со всей ответственностью заявляю, что в вашем случае они приравниваются к самоубийству, которое, насколько мне известно, сурово осуждает церковь.

      - И правильно делает!

      - Значит, договорились! А теперь, скажите, когда это у вас случилось первый раз?

      - В двенадцать лет…

      - После чего?

      - Не могу… язык не повернется!

      - Что сухость во рту?!

      - Да нет, я о другом…

      - А… вы все о Валентине! Да вот же она!

     - И не одна – с вашей Дарохранительницей, отец Тихон!

      - Ну, слава Богу! Спасибо, Валентина! Давай её скорее сюда…

      - Держите, а я опять ненадолго уйду… Вы пока тут побудете, Сергей Сергеевич?

      - Конечно! У нас тут еще – анамнез, диагноз… Как бы это понятнее вам, Тихон Иванович, объяснить… Одним словом, будем заниматься лечением!

      - Надеюсь, до огня дело не дойдет?

      - Это еще зачем?

      - Ну, как это?

      Отец Тихон чуть приметно улыбнулся и произнес длинную фразу на красивом певучем языке.

      - Не понял? – опешив, уставился на него Сергей Сергеевич.

      - Так это же ваш Гиппократ: «Чего не излечивают лекарства, излечивает железо, чего не излечивает железо – излечивает огонь!» Древнегреческий - красивый язык. Хотя… он сказал несколько слов на другом, более суровом, ритмичном языке, - «Не желают того, о чем не знают!» - лично мне больше нравится латынь. А вам?..

3

  Ваня посадил сестру на подоконник и с таинственным видом продолжил…

.

      - Эх, - с запоздалым сожалением вздохнул Стас, продолжая вспоминать пережитые недавно события. - И как я мог забыть про «угощение» Макса? Теперь, несмотря на все мои оправдания, порки не избежать.