Миа словно ощущала на вкус горькую истину его предостережения. Она чувствовала схожесть своей жизни с жизнью Харли, чувствовала ее в своих жилах, как кровь. Его затянуло в воронку самоуничтожения, и он оттолкнул от себя всех, кто его любил. То же происходило и с ней. Она прикусила губу, думая о той боли, которую причинила Финну. Она поступила жестоко, оставив его ради Ноя, но еще непростительнее было солгать, что она возвращается. Ей хотелось приблизиться к нему – оказаться лицом к лицу, нос к носу – и рассказать ему, как она сожалеет. Но она понимала, что было слишком поздно. Через распахнутое окно она слышала звуки уличного движения и голоса и за всем этим различала слабо доносившийся до нее шум волн.

Миа не знала, сколько времени прошло с того момента, как она погрузилась в сон. Проснулась же она от неожиданного удара в грудь. Ничего не понимая, вскочила с кровати. Ной неистово бился во сне – он метался под простыней всем своим мускулистым телом, точно загнанный зверь.

– Ной!

Он промычал в ответ что-то нечленораздельное, продолжал пребывать во власти кошмара.

Она попятилась к стене и нащупала выключатель. Флуоресцентная лампа, застрекотав, зажглась, и она заморгала, прикрывая глаза от вспыхнувшего света.

В судорогах проснувшись, он сорвал с себя простыню и, пошатываясь, вскочил на ноги. Его тело блестело от пота, он тяжело дышал. Он резко повернулся и ошарашенно посмотрел на нее широко раскрытытми глазами.

– Что я сделал?

Она прижалась к стене.

– У тебя был кошмар.

– Я… я ударил тебя?

Она все еще ощущала тупую боль в груди – там, куда он попал рукой.

– Нет. Все хорошо.

– Почему ты здесь? Тебе нельзя здесь быть. – Отвернувшись от нее, он подошел к окну и взялся за края оконной рамы, точно заключенный, намеревающийся совершить побег. Она увидела, что повязка на его спине слетела, и рана казалась розовой и болезненной. Она медленно пересекла комнату и положила руки ему на спину чуть выше ягодиц. Его кожа горела.

– Ной? – произнесла она, но он не обернулся. Кошмар все еще не отпускал его. Ей вспомнились его возражения по поводу того, чтобы остаться с ней ночью. – Такое часто происходит?

В отражении в окне она увидела его сжатые губы и зажмуренные глаза. В тоненькой струйке крови, которая начала сочиться из его раны, чувствовалась бесконечная уязвимость. Она погладила его по руке, водя пальцами по очертаниям темной татуировки.

– Все хорошо, – тихо сказала она.

От ее прикосновений он словно оттаял – его плечи задергались, он опустил голову.

– Ной, – произнесла она, обхватив руками его талию. Она прижала его к себе, чувствуя, как остывает его испарина. Она испугалась, впервые увидев его таким. – Что это за кошмар?

Его тело напряглось.

– Ной?

Он не отвечал.

– Это связано с Джонни, да?

Он отпрянул.

– Поговори со мной.

Он ничего не ответил, и она увидела, насколько они были похожи – каждый отягощен собственным горем. Она верила, что они могли бы помочь друг другу.

– Я знаю, что ты потерял брата. Расскажи мне о нем. Я хочу помочь.

– Уйди, прошу тебя.

– Что?

– Я так не могу.

– Ной, я лишь хочу…