Слёзы покатились по щекам. И я опустился на колени, начав собирать кости в кучу. А потом принёс старые покрышки, долго стараясь их поджечь. Они поддались не сразу. Лишь через полчаса жаркое пламя, которое лишь с большой оговоркой можно назвать погребальным, поднимая столб жирного чёрного дыма, начало утробно гудеть. Напоследок я бросил в него коробку конфет.

– Скажи, мудрый, – произнёс, подняв взор на ворона, – неужели всегда всё заканчивается именно так?

Чёрный птиц нахохлился и совсем по-человечески вздохнул.

– Обычно именно так всё только начинается, – прокаркал он, но я его не понял.

Не хотел понимать. Я простоял у костра до само́й темноты. Лишь когда краешек луны поднялся над горизонтом, пошёл к остановке. Доехал молча. И так же молча упал на диван, не заперев за собой дверь.

– Я найду эту суку, – прошептал, шмыгнув носом.

Закрыл глаза, стараясь снова не разреветься, а потом резко открыл их и поглядел сперва на меч, а потом на тихо скрипнувшую дверь.

На пороге стояла та самая девушка из супермаркета, которая меня чуть не отделала. Она была совершенно нагой, на теле виднелись грубые швы с торчащими из них стёжками толстых ниток. Ноги, руки, тело, лицо. Всё это было креплено вместе руками знахарей из морга. Но теперь это имело подобие жизни.

Глаза девушки глядели в пустоту, словно у вусмерть пьяной. Я же осторожно потянулся за оружием. Постояв немного, она сделала неуверенный шаг, держась за дверной створ одной рукой, а вторую протянула в мою сторону.

– Ярополк, – хрипло произнесла она, а со следующим шагом упала на пол.

Я долго глядел на валяющуюся посередине гаража девушку, сшитую из лоскутов, как одеяло, и между кусками виделось розовое мясо. На́вья была обескровленная до бледности кожи и синевы разбитых губ. Мои руки против воли потянули меч, лежащий на краю дивана, ухватив его за самое навершие и неуверенно вытаскивая из ножен. Сомневаюсь, что смогу и на этот раз остановить навью, если она бросится на меня. Но она пришла с моим именем на устах, значит, хотела разговора.

Кончик меча легонько притронулся к шее мертвя́чки, а в мозгу мелькнула мысль, что лучше её сейчас обезглавить и выкинуть голову куда подальше, но любопытство оказалось сильнее. Сталь на полногтя вдавила кожу, и живой человек, будучи в сознании, давно бы сморщился от боли. Никто не в состоянии так хорошо притворяться бесчувственным.

Я обошёл неподвижное тело по кругу и выглянул в коридор кооператива – никого. Прикрыв дверь, сел на диван, опёрся локтем о колено и подложил подбородок на ладонь. То она хотела убить и кричала о ненависти, то вдруг приходит в гости и валится замертво, и я совершенно не представлял, что делать в таком разе.

И ведь Вась Вась говорил, что убиенную упрятали в холодный погреб да под надёжную охрану. Неужели, сбежала? Наверное. А это значит, на всякий случай её нужно связать.

– За что мне такое наказание? – пробормотал я, проведя ладонью по лицу и при этом неотрывно глядя на столь неожиданную гостью, – может, Василию позвонить? Нет, сам справлюсь, а то он только о награде и думает.