Слушания в сенате намечались на следующую неделю, и Джинни посвятила выходные подготовке своего выступления об участи афганской женщины. Несмотря на все усилия многочисленных гуманитарных организаций, там мало что изменилось. Сломить старинные традиции было почти невозможно, за их нарушение полагалось суровое наказание, нередко смерть. Джинни собиралась рассказать о двух женщинах, до смерти забитых камнями за преступления, совершенные против них мужчинами. Культура – вот что требовалось поменять в первую очередь. Но борьба за эти перемены еще не выиграна, и победы не видать еще много лет.

Ее выступление ждали в понедельник днем в подкомитете по гражданским правам. В программе числились еще два оратора, Джинни была третьей, последней. Она решила сесть на высокоскоростной поезд-экспресс Acela и приехать в Вашингтон в начале первого дня.

Джинни поехала на Пенсильванский вокзал в темно-синем костюме, в туфлях на высоких каблуках. Для нее это было радикальной переменой. В портфеле у Джинни лежали доклад и ноутбук: она собиралась доработать доклад в дороге. На платформе, прежде чем войти в вагон, Джинни случайно оглянулась и увидела стайку юнцов, спрыгнувшую с платформы и бросившуюся по путям к тоннелю. Там находилось стойбище, пестрели спальные мешки. Место было опасное, тому, кто спутает рельсовые пути, грозила гибель, но подростки умели прятаться, и станционная охрана не подозревала об убежище у нее под носом.

Среди ребятни Джинни вдруг заметила знакомую фигуру в старой куртке, подаренной ему в вечер их знакомства. Убедившись, что на нее никто не смотрит, Джинни тоже спрыгнула на рельсы, поскользнулась, чуть не упала и побежала, перепрыгивая через рельсы и зовя на бегу Блу.

При звуке своего имени он обернулся и увидел ее. Можно было подумать, что ему привиделся призрак. Все в облике Блу свидетельствовало о полном неверии в ее возвращение. Он думал, что больше никогда ее не увидит, – и вот она кричит его имя и бежит в его сторону через рельсы на высоких каблуках… Он долго стоял, как будто прирос к месту, а потом медленно двинулся ей навстречу. Когда они остановились друг напротив друга на шпалах, его лицо ничего не выражало. Угрозы приближения поезда не было, она запыхалась от бега, высокие каблуки подкашивались.

– Я уже две недели всюду тебя ищу! – выпалила она, негодующе глядя на Блу. Ее взгляд встретился с взглядом его ярко-синих глаз. – Ты где был?

– Здесь, – просто ответил он, указывая на пестрое стойбище – гнездовье бездомной ребятни.

– Зачем ты ушел из «Хьстон-стрит» и из школы?

– Мне там не понравилось. Школа – это тупость.

Джинни подмывало ответить, что это он тупица, если воображает, что ему на всю жизнь хватит неполных восьми школьных классов, но она сдержалась. Он и так знал ее мысли.

– Очень глупо с твоей стороны, – все-таки сердито сказала Джиннни. – Почему не отвечал на мои письма, почему не сказал, где ты? У тебя остался ноутбук?

– Да. Я думал, ты на меня злишься, – робко промямлил он.

– Да, злюсь, но это не значит, что мне нет до тебя дела. – Она услышала, как в последний раз объявляют отправление ее поезда. Надо было бежать. По крайней мере, она узнала, где Блу прячется. – Мне надо ехать в Вашингтон. Я вернусь поздно вечером. Приходи завтра в квартиру, поговорим.