– Уезжайте, – услышала я внезапно.

Я обернулась, увидела мужчину лет сорока в форме охранника и задала вопрос:

– Почему?

– Это место принадлежит Николаю Ивановичу, – торжественно заявил секьюрити. – Он за него аренду платит.

Я решила не сдаваться.

– Николай Иванович никак не может на законных основаниях застолбить за собой этот участок, поскольку здесь – улица, а не его собственность.

И тут мне позвонил Никин.

– Ну? – сердито произнес он. – Где вы? Долго ждать?

– Нахожусь около вашего дома, – отрапортовала я, – но не могу пройти к вам. Въезд во двор перекрыт шлагбаумом, на улице нашлось одно свободное место, но охранник утверждает, что его арендовал Николай Иванович.

И тут я впервые услышала смешок ученого:

– Кто?

– Николай Иванович, – повторила я.

– Он умер!

– Он умер, – сказала я, глядя в лицо охраннику.

– Ну… да, – признал тот.

– Значит, парковка ему не нужна, – подвела я итог спору.

– А наследница? – не дрогнул охранник. – Вдова, Мария Гавриловна.

– Вы слышите нашу беседу? – поинтересовалась я у Леонида Мартыновича и включила громкую связь.

– Она уже десять лет живет в Швейцарии, – прогремело из трубки.

Я посмотрела на стража шлагбаума.

– Марии Гавриловны нет в России.

– Вдруг приедет, а место оккупировали, – уперся секьюрити.

Я прищурилась, прочитала его имя на бейджике, и диалог потек дальше:

– Филипп Первый, я платить вам не стану. Дорога общая.

– Издеваетесь? – рассердился собеседник.

– Мне, Филипп Первый, это и в голову не придет.

– Я просто Филипп!

– А на бейджике написано: Филипп Первый.

– Филипп. Первый – это номер проходной. Точку забыли поставить. У нас строго охраняемый объект. Справа и слева на пятьсот метров зона отчуждения. Парковаться можно, лишь получив пропуск. Платный. Его выдаю я. И откройте багажник.

– Зачем? – опешила я.

– Проверка на предмет обнаружения провоза взрывчатых, пожароопасных веществ.

– Ладно, – согласилась я, – все равно коробку надо доставать. Но денег от меня не дождетесь.

С этими словами я нажала на кнопку, багажное отделение открылось.

– Эй, эй, – обрадовался Филипп, – наркотики!

– Олух царя небесного, – прокричал мой телефон, – сейчас я приду!

– Запрещенными веществами не пользуюсь, – отрезала я.

– Белый порошок! – продолжал секьюрити. – На коробке! Ты наркокурьер.

– Глупее ничего не слышала, – рассмеялась я. – Если белый порошок, то, значит, наркотик?

– Верняк! – заявил Филипп.

– Сахарная пудра, соль, зубной порошок, – перечислила я. – Это все наркотики?

– Вот сейчас гляну, чего у тебя там, – пообещал секьюрити, – полицию вызову, пожалеешь, псих пограничник, что мне пожалела за аренду места заплатить. Да поздно будет! Посодют тебя!

Странное словосочетание «псих пограничник» меня удивило, но недосуг было спрашивать, что оно означает. У нас завязался спор.

– Не трогайте коробку.

– Имею право.

– Ни малейшего.

– Ща гляну.

– Отойдите!

– Где тут Виола? – закричал знакомый голос.

Я увидела около шлагбаума высокого человека и бросилась к нему.

– Леонид Мартынович, охранник сначала вымогал деньги, а теперь, решив, что в контейнере кокаин, хочет открыть убежище тараканов!