Екатерина обхватила ладонями стакан с кофе, который перед ней поставила официантка.

– Юра заподозрил, что Евгений Петрович ходит налево. И оказался прав. Он сообщил мне «радостную весть»: у его отца есть любовница, молодая, симпатичная, но бедная. И крайне активная, требует разорвать отношения с законной женой, оформить брак с ней. Елизавета развод супругу не сразу даст, потому что тогда ей придется всем накопленным добром делиться. Она умная, жесткая, потянет время, наймет ораву юристов, а те так процесс вывернут, что изменщику ноль без палочки достанется.

Катя опустила голову.

– У родителей своя жизнь, по моему убеждению, детям не следует в нее нос совать. Но Юра любит маму, к отцу он тоже хорошо относится…

Девушка осеклась:

– Простите. Он любил маму. К отцу хорошо относился. Они же умерли. Я знаю ситуацию со слов Юры, но после единственной встречи с его родителями поняла, что он говорил правду, когда жаловался на истерики матери. Елизавета Сергеевна встретила меня холодно, но вежливо. Ну я бы тоже на ее месте занервничала. Единственный сын приводит в дом невесту, о которой известно лишь одно: ее зовут Катя. Мышатина – богатая женщина, понятно, что она подозревает всех девушек в желании влезть в их семью, оттяпать деньги. Поэтому я постаралась ее успокоить, сказала: «Разрешите, расскажу о своих родителях. Папа мой бизнесмен, мама ему помогает. Мой брат живет в Лондоне, Эдуард учился в Итоне, встретил свою будущую жену и остался в Англии. Отец им купил дом в предместье столицы, но Эдик давно сам стал хорошо зарабатывать».

Катя усмехнулась.

– Понимаете?

Я улыбнулась.

– Конечно. Итон не по карману бедному человеку, да и коттедж неподалеку от Лондона дорогое удовольствие.

Катя начала вертеть чайную ложечку.

– Обычно я так себя не веду, не хвастаюсь деньгами Бинковых. Но следовало сразу дать понять: мне чужие золотые монеты не нужны. Своих хватает.

– Елизавета сообразила что к чему? – задал свой вопрос Илья.

– В один момент, – подчеркнула девушка, – улыбка стала иной, тон речи сменился. Мы начали вести ничего не значащую беседу. Погода, спектакль, на который мы с Юрой ходили. Потом Лиза спросила:

– Как зовут ваших родителей? Думаю, нам с Евгением Петровичем надо пригласить их на чай.

Я назвала имя, отчество папы, мамины данные не успела назвать. Будущая свекровь вскочила и заорала…

Катя сделала паузу и продолжила:

– Завизжала так, что меня чуть со стула звуковой волной не смело. Всю ее речь пересказать не могу, да и не поняла я большую половину слов. У нас дома не бывает истерик. Если случилось нечто неприятное, папа с мамой в кабинете закроются, тихо проблему обсудят. Меня не посвящают. Прислуга тоже в неведении останется. Но у Мышатиной другие правила. Завершила она свое выступление словами: «Вон из моего дома, из моей жизни! Никогда не приближайся к Юре ближе, чем на километр! Если подыхать будешь, воды не подам».

– Здорово! – воскликнул Илья.

– Да уж, – поморщилась девушка, – я впервые оказалась в таком положении. Встала, сказала: «Прощайте» – и направилась к двери. Юра вскочил и сказал матери: «Что бы ни вызвало твою истерику, это не оправдывает хамства по отношению к Кате». И ушел со мной.