Старички и старушки возят по улицам маленькие тележки, к которым привязаны цветные воздушные шары, и эти ручные тележки утыканы всевозможными старомодными сластями, которые я считал давно исчезнувшими: анисовое драже, лакрица, леденцы-крыжовник, розовые и белые сахарные свинки, марципановые «морские камушки» и маленькие кисейные мешочки с шоколадными монетками. Восхитительно смотреть, как дети бегут за этими тележками в матросских костюмчиках и кисейных платьицах, чтобы встать на цыпочки и серьезно и торжественно совершить покупку, а затем пойти прочь с пакетами, крепко прижатыми к себе и неоткрытыми, поскольку в Испании есть на улице считается дурной манерой, как когда-то и в Англии.

Но из всех видов, очаровывавших меня в Мадриде, больше всего мне нравились маленькие девочки в платьицах для первого причастия. Вы натыкаетесь на эти крошечные, похожие на невест фигурки обычно по воскресеньям; они всегда одеты с одинаковой тщательной и придирчивой заботой, и каждая похожа на всех других: белая вуаль, накрахмаленное белое платье, спадающее до белых туфелек, требник, обернутый в белое, зажат парой маленьких беленьких перчаток, а правое запястье обвивают четки с серебряным крестом. Эти очаровательные фигурки шествуют среди полноразмерных человеческих существ с полным осознанием важности момента в их жизни, их личики — совершенный пример испанской серьезности, торжественности и благопристойности.

Я бродил по Мадриду в поисках Дома семи каминных труб — Casa de las siete Chimeneas. Ни один из моих друзей прежде не слышал о нем. Наконец я нашел его на улице де лас Инфантас, второй поворот направо от того места, где улица Пелайо вливается в проспект Хосе Антонио. Улочка узкая, и старые дома сейчас превращены в магазины и офисы. Дом, чьи семь труб, вероятно, делали его одним из ориентиров в XVII веке, до сих пор известен под этим старым именем. Во времена Филиппа IV это была резиденция английского посла.

Здесь вечером 7 марта 1623 года слуга доложил своему хозяину Джону Дигби, графу Бристольскому, что англичанин, называющий себя Томасом Смитом, хочет его видеть. Хотя загадочный гость не сообщил своего дела, в конце концов его представили послу. Когда этот незнакомец, высокий, закутанный в плащ, показал вализу дипломата и открыл лицо, граф Бристольский с удивлением увидел красивые и наглые черты Джорджа Вильерса, герцога Бэкингема, фаворита короля Якова. Бэкингем сказал, что оставил принца Уэльского (впоследствии Карла I) на улице снаружи держать лошадей. Посол поспешил на улицу и, «пребывая в изумлении», привел принца в свой дом и выслушал фантастическую историю, рассказанную путешественниками. Оказалось, что они тайно покинули Лондон две недели назад, принц назвался Джоном Брауном, а Бэкингем Томом Смитом — воистину высокий полет фантазии! Они пересекли Ла-Манш и поехали верхом в Париж, где, смешавшись с толпой, неузнанными наблюдали репетицию маскарада, на которой прекрасная юная королева Франции Анна Австрийская танцевала с Генриеттой-Марией — тогда девочкой четырнадцати лет. Принц смотрел на нее, не подозревая, что видит свою будущую королеву. Потом принц и герцог с еще двумя компаньонами пересекли верхом всю Европу, проезжая по шестьдесят миль в день, а в дневном переходе от Мадрида принц и Бэкингем пришпорили лошадей и вырвались вперед, оставив товарищей догонять себя. Цель их путешествия была послу абсолютно очевидна: принц приехал свататься к инфанте Испании, подстрекаемый Бэкингемом, и два «милых мальчика», как называл их впадающий в старческое слабоумие Яков I, получили королевскую санкцию на эту миссию. Принцу было двадцать три года, а Бэкингему тридцать один — достаточно, чтобы понимать, что делаешь.