– То есть в городе вы все-таки бываете, – хмыкнул Мануэль, – раз уж знаете, кого расстреляли, кого нет.

– Ну да, – пожал плечами здоровяк. – Что тут удивительного? Мосты все перекрыты. Но речка-то у нас – не Стикс, перебраться несложно. Пробираются ребята иногда. Вон, даже прессу читаем, – центурион вытащил из кармана штанов свернутую в несколько раз статью, бросил на стол. – Прочитаете, если захотите. Судя по тому, что пишут эти акулы пера в стране все хорошо, но окраины немножко волнуются. Поскольку здесь нет оскорбления религии, умиротворяют нас гражданские власти, чистые только помогают. Каково, а?

– Угу, – кивнул старик, и повернулся к нам. – В таком случае, надо нам отсюда валить ребята, как считаете? И побыстрее.

Не знаю, как остальные, а я сразу сообразил, к чему ведет старый вояка. А вот Северин удивился:

– Это почему это?

– Потому что сначала я думал, что вы просто забыли о разведке. Это очень тупо, но ладно, что уж взять с идиотов вроде тебя, дорогой центурион. Однако про разведку вы не забыли, а значит, идиоты тут не только руководство, но и рядовые члены организации. Потому что за все это время ваши разведчики ухитрились не выяснить то, что стало известно нам стоило только оказаться в городе. Первый встреченный жандарм рассказал!

– Что рассказал? – Северин действительно хорошо знает трибуна – вместо того, чтобы разозлиться, он мгновенно собрался.

– Даже и не знаю, стоит ли рассказывать, – издевательски протянул старик. – Или уж пускай вы побудете в благостном неведении напоследок? – И заметив, что собеседник все-таки начал закипать, сжалился: – Ладно, не кипи. Говорят, через пару дней сюда прибывают боевые спиры чистых и жандармы. Количество и точное время, уж извини, мы для вас не узнали, но, полагаю, их будет достаточно, чтобы превратить в пепел всю заречную часть Памплоны.

Северин не стал задавать глупых вопросов, правда ли это и не шутит ли Рубио. Он поверил сразу – из здоровяка будто одномоментно выпустили воздух, так сильно он ссутулился и поник.

– Тогда мы обречены. У нас на пять тысяч «бунтовщиков», – центурион особо выделил это слово, – всего тысяча тех, кто условно может воевать. Я имею ввиду взрослых мужчин подходящего возраста. Из них где-то четыреста тех, кто знает, с какой стороны браться за оружие. Но это еще не самое смешное. Самое смешное, что вооружены из них меньше сотни. Такая вот у нас армия.

– Что, вы даже не можете организовать производство? – удивился старик. – У вас же тут, вроде, не только металлургический завод, но и механический?

– Можем, а что толку? Пороха у нас от этого не прибавится. Мы начали понемногу выделывать кое-какие образцы, но пока это только на стадии экспериментов. Чтобы когда будет достаточно материала времени не тратить на налаживание производства. Но пока это все так, ерунда, тем более боеприпасов от этого не прибавится. Вроде, парни из Бургаса собирались поспособствовать…

– Кажется, догадываюсь, – хмыкнул Рубио. – Авилесский пороховой завод, да? Не толедский, конечно, но тоже достойно. Вполне разумные люди в Бургасе собрались, как я посмотрю.