– Еще не решил, – пожал плечами старик. – Во-первых, я больше не трибун, и у нас тут не армия, так что и решать буду не единолично. Во-вторых, я пока вообще не понимаю, на кой хрен вы тут собрались посреди ничего такой толпой. Хотите облегчить работу чистым?

– Ай, сам все понимаю, – поморщился центурион. – Оно как-то само получилось, поверишь, я не собирался тут тюрьму в тренировочный лагерь превращать. Кера меня побери, я тут вообще не при делах и сам не понял, как оказался главным в этом лупанарии39! Я здесь оказался-то случайно… Так, – Северин прервал сам себя и, оглядев присутствующих в кабинете, спросил:

– Вы как насчет пожрать? Ага, по глазам вижу, что категорически за. Тогда пойдемте в столовую, а то разговор длинный. Все, что знаю расскажу, а это долго, и от вас жду потом такую же услугу.

Возражать никто не стал, так что мы с готовностью двинулись вслед за центурионом. Даже вспомнили про раненого Мариуса, которого усадили на стул еще когда вошли, да так и забыли – слишком бурная выдалась встреча старых товарищей. Северин, заметив его состояние, предложил отправить парня в медпункт, однако толедец посмотрел такими печальными глазами, что здоровяк только расхохотался.

– Ладно, сначала жрать, а уже потом к лекарям. Узнаю школу Рубио – «легионер должен хотеть жрать сильнее, чем спать, а спать, сильнее, чем жить».

Столовая порадовала дивным запахом горячего, наваристого борща40. От запаха даже голова закружилась – должно быть, вся кровь к желудку хлынула. Миски тоже оказались достаточно глубокими, и заполняли их до краев. Северин заметил мое удивление:

– Гадаешь, откуда такое богатство, парень? Ох, знал бы ты, чего мне стоило организовать тут питание, да еще в условиях, когда это надо сделать быстро. Народу собралось много, магазины не работают, а жрать хотят все, и желательно чаще, чем раз в декаду. Думал так и рехнусь.

– Не прибедняйся, центурион. – хмыкнул Мануэль. – В вопросах снабжения тебе никогда не было равных. Я иногда думал, что это – твой манн, а не какая-то там сила.

– Это да, это я могу, – польщенно улыбнулся Северин. – Но сегодня – день сюрпризов! Я дождался похвалы от злоязыкого Рубио. И ведь похвастаться не перед кем – тут тебя никто не знает достаточно хорошо, чтобы понять, какое это великое достижение! Ладно, это все в сторону. – Мужчина заметил, с каким вожделением все косятся на исходящие ароматным паром миски, и гостеприимно махнул рукой:

– Приступайте к приему пищи, я пока введу вашего старшого в курс дела. В Памплоне я где-то год. Где обретался раньше – история долгая, да и к делу не относится, просто почуял, что вышли на меня, ну и рванул сюда в надежде затеряться. Устроился на металлургический завод и жил, в общем, неплохо, пока все не началось. Не знаю, как у вас с последними новостями, но если вы сбежали из лагеря чистых, то наверно не знаете, что одновременно с «выселением» неблагонадежных наше славное народное правительство в очередной раз уменьшило квоты на добычу угля. Радикально уменьшило. Там и раньше одни слезы были, а теперь и вовсе, считай, издевательство. В тех местах, которые с добычи жили, мгновенно полыхнуло, там народ давно на голодном пайке сидел, а через неделю и до нас дошло. Сталь ведь никаким чудесным флогистоном не расплавишь. Поставок нет, соответственно, нет работы. Завод, считай, встал. Заказы пошли гекатонхейрам в задницу… В общем, в стране больше нет, считай металлургии. Эквит