Прецеденты, видимо, уже были. Что и не удивительно, при такой-то толчее.

– Интересно, почему тогда не заставить сдавать оружие, если уж тут все так сурово? – полюбопытствовал я, пока мы шли к корпусу.

– Потому что проконтролировать все равно не получится. – Пожал плечами Рем. – У нас тут не так много свободных мужчин, чтобы устраивать жандармерию или, там, народную милицию. Да и не так его много, если откровенно, оружия. Это он в основном для вас сказал, а так у большинства из местных – только ножи…

Парень резко оборвал себя, выругался шепотом. Угу, понятно – досадует, что проговорился. Мало ли, вдруг мы все-таки жандармы. Хотя зря он так – не думаю, что для синемундирников является секретом отсутствие вооружения у бунтовщиков.

Руководство повстанцев расположилось, ожидаемо, в административном здании бывшей тюрьмы. Здесь тоже на входе стояли двое скучающих часовых, однако сильно мурыжить не стали. Уточнили только, кто такие, и почто хотим побеспокоить начальство, но вполне удовлетворились коротким «Новички, представляться начальству» от Рема, и махнули рукой. А вот внутри ждал сюрприз. Не столько молодежь, сколько старшую часть нашей компании. Собственно, едва мы, постучавшись, вошли в кабинет начальника тюрьмы, как раздался дикий рев, и Рубио чуть не вылетел обратно в коридор под напором совершенно поражающего воображение своими размерами лысого здоровяка – босого, в кавалерийских галифе и нательной рубахе. Револьвер оказался в руке помимо воли и несмотря ни на какие предупреждения. Хорошо, ума хватило его не применять – вовремя распознал в том оглушительном реве радость.

– Трибун! Боги великие, я ж со счета сбился, сколько раз за помин души твоей чарку поднимал! – Эту фразу человек-гора произносил, держа Мануэля за плечи на вытянутых руках. Ноги старика до пола не доставали.

– Помнится, центурион Северин, в последний раз, когда мы виделись, ты обещал прибить меня насмерть, представься такая возможность, – хмыкнул Рубио. – Так откуда теперь такая радость?

– Ну вот чего ты сразу вспоминаешь, – засмущался центурион. – Думаешь, кто-то из нас не мечтал в свое время тебя прибить? Ты тогда приказал, чтобы я присел триста раз с конем на плечах! Да я думал, сдохну! Да тебя каждый легионер мечтал прибить!

– Очень рад, что ты так вольно относишься к своим обещаниям. Но тогда поставь уже меня на пол, и дай тоже тебя обнять!

– Хех, вот за это тебя все и ненавидели, – улыбнулся здоровяк, аккуратно ставя Рубио на место. – Язык, как жало!

Рубио постоял немного, разглядывая бывшего подчиненного, и действительно обнял старого товарища. Вот не ожидал от Мануэля такой сентиментальности. Более того, я с изумлением заметил слезы на глазах у несгибаемого преторианца.

– Больше ни про кого не знаешь?

– Нет, – печально покачал головой центурион. – Трудно было отслеживать. Те, кто вовремя сообразил, попрятались по норам, и до последнего времени боялись даже во сне настоящее имя сболтнуть. И я тоже. Так что ничего. Ты – первый из наших, кого я встретил за последние восемь лет. Ладо, что мы о грустном. Ты к нам? Со своими гастатами