Ветер колыхнул штору, впустив в кабинет сноп закатных лучей. Глаза цвета виски сверкнули золотом.

Голова резко закружилась. Вообще с моим зрением творилось что-то странное: мир в глазах двоился. Переутомилась. Не удивительно со всеми этими покушениями и путешествиями в прошлое.

И я вместо ответа почему-то спросила:

— Вы видели, кто столкнул меня… Машу под электричку?

— Да. Я не могу вам лгать, — он, вздохнув, прикрыл глаза, и сияние ненормальных начальственных глаз погасло. — Пока я не скажу вам. Но обещаю открыть, если вам еще будет это интересно, после возвращения вашей истинной памяти. Думаю, вы и сами тогда сможете вспомнить больше.

— Почему не сейчас?

— Сильные эмоции, испытанные донором, еще глубже утянут на дно вашу собственную личность, Элина. Вы потому и оказались в ловушке этого тела, что вместо плавного погружения и перехода в альтернативную реальность слились с ним в момент его сильнейшего переживания смерти. Так редко, но случается даже с обученными дайверами, и гораздо чаще — со стихийными.

— Может, это тот же убийца, кто сейчас снова охотится за мной?

— Мы разберемся, Эли. В корпорации работают самые умные детективы.

— А вы точно можете излечить Диму?

Михаил рассмеялся. Встал и подал мне руку:

— Не излечить, мы же не лекари. Исправить — будет точнее. Идемте. Я покажу. И Диму возьмем, он сам с вашего позволения выберет свой вариант жизни. Так будет правильно. Заодно и поужинаем. Согласны?

С одной стороны, моего отказа и не предполагалось. С другой — кто бы отказался?

Когда я приняла ладонь Михаила, показалось, кожу что-то царапнуло. Неужели у него такие длинные ногти? Но опустив взгляд на кисть его руки, я ничего выдающегося не заметила. Разве что ногтевые пластины чуть-чуть длинноваты и островаты. И блеск несколько металлический. Странный маникюр для мужчины. Когда только успел, если только что вернулся из погружения? Или это какой-то побочный эффект?

Управляющий, отпустив мою руку, нажал на кнопку в столе. Открылась потайная дверь лифта.

— Идемте.

* * *

Наверное, гувернер как-то подготовил малыша, потому что Дима совсем не удивился, когда мы пришли в номер вдвоем с управляющим, и Михаил спросил:

— Хочешь посмотреть кино про тебя? Настоящее. Может быть, страшное, не знаю, какое попадется. Но ты всегда можешь остановить его и, если захочешь, посмотреть другое.

Мальчик важно кивнул, доверчиво вложил ладошку в руку Михаила и сказал:

— Хочу. Веди.

— Хм… А как ты догадался, что фильм будет не по телевизору?

— Потому что деда Палыч надел на меня ботиночки. Значит, мы пойдем на улицу.

— Умница, — Михаил улыбнулся, потрепал светлые кудри и перевел взгляд на Леонида Павловича: — Прошу вас еще побыть с нами, может понадобиться ваша помощь. И охрана.

— Слушаюсь, сэр, — вытянулся старый вояка, только честь не отдал, хотя рука дернулась к непокрытой голове.

К моему удивлению, из номера мы пошли не в кабинет управляющего к чудо-машине, на которой он показывал вероятности моего будущего, а к лифту, где Михаил нажал кнопку второго подземного этажа.

Здесь мы с Димой еще не были. Едва открылись двери лифта, как меня охватило ощущение, что мы ступили на борт иноземного космического корабля, какие часто рисуют голливудские декораторы. Необычного вида разноцветный светящийся пластик на стенах, бегущие огоньки, яркие световые стрелки, вспыхивающие непонятные пиктограммы в стиле племени майя. Вместо дверей в коридоре — порталы с массивными стальными створками, отъезжающими в стороны при нашем приближении. Компьютерная игрушка, а не интерьер. Разительный контраст с помпезным кабинетом начальства и с музейным холлом, который я видела в первый вечер.